Он был единственным, кому Эмили рассказала правду о том, что случилось в день ареста Летаниэла Масса. Они оба не могли знать наверняка, что конкретно запомнил маньяк. Он получил множество травм и чуть не отправился на тот свет, но Эмили всегда боялась, что Масс, сохранись в его памяти что-нибудь лишнее, сможет без труда разрушить ее жизнь, если на то будет воля его больного мозга.
Бакстер рассказала Алексу о разговоре с Ванитой и двумя «специальными» агентами, упомянув и о том, как ее откомандировали осмотреть вместе с ними место преступления в Нью-Йорке.
Эдмундс слушал молча, и чем больше она говорила, тем явственнее на его лице проступало беспокойство.
— Я думал, дело закрыто, — протянул он, когда она закончила.
— Так оно и есть. Просто еще одна имитация Тряпичной куклы.
Судя по виду, Эдмундс в этом был не так уверен.
— У тебя есть какие-то соображения? — спросила Бакстер.
— Ты сказала, что на груди у жертвы вырезали слово «Наживка».
— Ну да.
— «Наживка»… Хотел бы я знать, для кого.
— Хочешь сказать, для меня? — недовольно фыркнула Бакстер, без труда догадавшись по тону Эдмундса, что именно он хотел сказать.
— Парня звали так же, как Волка, а теперь и ты оказалась втянута в это дело, удивительно.
Бакстер тепло улыбнулась другу и добавила:
— Это лишь очередная имитация, не более того. Не волнуйся за меня.
— Я всегда за тебя волнуюсь.
— Кофе? — спросил Томас, стоя в дверном проеме и вытирая руки кухонным полотенцем.
Его слова застали их врасплох.
— Да, если можно, — ответил Эдмундс.
Бакстер отказалась, и Томас вновь исчез на кухне.
— У тебя для меня, случаем, ничего нет? — прошептала она.
Эдмундсу было явно не по себе. Бросив взгляд на открытую дверь кухни, он неохотно вытащил белый конверт из кармана висевшего на спинке стула пиджака.
Но отдавать сразу не стал, положил перед собой на стол и в который раз попытался убедить Бакстер его не брать.
— Тебе это не нужно.
Эмили потянулась, чтобы взять конверт, но Алекс перехватил его.
Бакстер разозлилась.
— Томас хороший человек, — тихо молвил Алекс, — ему можно верить.
— Я доверяю только одному человеку — тебе.
— Если будешь продолжать в том же духе, ничего хорошего у вас с ним не получится.
Они оба посмотрели в сторону кухни — раздался звон фарфоровых чашек. Бакстер вскочила на ноги, выхватила из рук Эдмундса конверт и села — в тот самый момент, когда в гостиную с кофе в руках вошел Томас.
Когда в двенадцатом часу ночи Эдмундс слегка потряс жену за плечо, чтобы разбудить, Тиа бросилась рассыпаться в извинениях. На пороге, пока Томас желал Тиа доброй ночи, Эдмундс обнял Бакстер и прошептал на ухо: