Застыв в полном ступоре, я примерно с минуту потрясённо молчал. Лишь одна мысль пыталась пробиться наружу через эмоциональную блокаду, стараясь быть замеченной и стать командой к действию: «Пистолет возьми, идиот!»
Затем я услышал какую-то тихую возню, а следом и осторожный тихий вопрос друга, спавшего в соседней комнате:
– Никита, ты живой там? Что это было?
– Живой. Сходи, глянь, – хитро предложил мой хриплый голос.
Где кобура? Вот она. Негнущимися пальцами вытащив пистолет, я просто положил его на грудь.
– Ага, нашёл дурака, – ожидаемо отреагировал Димка. – Ох, что-то ноги затекли.
– Шучу я… Ствол возьми сразу.
– Уже.
Ноги у него затекли, как же. Стесняясь признаться, что до сих пор испытываю дикий ужас, я с трудом всё-таки встал, надел штаны, затем ремень с кобурой и, дрожа всем телом, кое-как шлёпая одними стопами в той же позе, что и лежал – на негнущихся в коленках ногах. Добрался до включателя трансивера. Сейчас любая информация на вес золота. Пересилив себя, открыл дверь во двор и запустил генератор, хотя особой необходимости в этом не было. За то короткое время, что я дёргал верёвку, вся кожа покрылась ледяным потом, а сердце заколотилось так, что готово было выпрыгнуть из груди.
Постепенно приходя в себя, вернулся в зал, где увидел закостеневшего Новикова, волосы которого стояли дыбом. Подросшая щетина на впалых щеках была белее снега. Если бы не глаза, горящие и беспокойные, можно было бы подумать, что он не живой.
Какое-то время мы так и стояли, глядя друг на друга в упор, и я уже хотел было выругаться, но во всём этом было нечто более серьезное, несравненно большее, чем обычный испуг, и мат показался неуместным. Вместо этого показал пятернёй, что у друга на голове, на что услышал:
– На себя посмотри.
Повернув голову к висевшему возле двери зеркалу, невесело хмыкнул – более напуганной рожи мне ещё не встречалось. Маска. Сжатые бледные губы, остекленевшие в странном прищуре глаза. Тоже почти покойник.
– Ты шибко-то не пялься. Людка-парикмахерша говорит, что за каждым зеркалом живет свой бес, и он пакостит всякий раз, когда видит такую рожу.
– Да иди ты… к окнам, проверяем, – скомандовал я, показывая Димке рукой на дальние комнаты.
Дождя не было. Свинцовое небо, не желая отступать, по-прежнему нависало над тайгой, снижая цветность, пейзаж показался мне почти монохромным. Но видимость была хорошая.
– Ничего подозрительного, шеф, – доложил Димка, подставляя ладони лодочкой под рукомойник и приглаживая волосы. – Как-то странно баба орала…
– Ага, словно синтезатор работал.