— Хм-м, ты не хочешь делать уроки? — я обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе, чтобы поцеловать в лоб.
— Нет, не хочу. А могу я не делать уроки сегодня, мамочка? — она смотрит на меня, ее лицо наполнено надеждой. — Мы можем просто повеселиться? Например, попрыгать через разбрызгиватель, когда вернемся домой? Или, может быть, ты можешь отвезти меня в бассейн? — охотно предлагает она, подпрыгивая вверх и вниз.
— Ни в коем случае мы не поедем в бассейн, и мы не будем прыгать у разбрызгивателя. Еще недостаточно тепло, чтобы заниматься этим.
— Ма-а-ам, — ноет она, и плечи ее опадают.
— Э-э-эмма-а-а-а, — соответствую я ее тону.
— Я не хочу делать домашнее задание. Я хочу играть и веселиться. Домашнее задание не весело. Это скучно.
— Тогда нам повезло, что мы едем в парк.
— Мы? — кричит она, когда мы переходим дорогу в сторону машины. — Правда, мамочка? Мы действительно едем в парк?
— Да.
— Только ты и я, или еще с бабушкой? — она возбужденно подпрыгивает возле дверцы машины, ожидая, когда я открою ее.
— Только мы вдвоем. И…
— Да? — ее глаза сияют, и она лучезарно улыбается мне.
— Я собрала нам еду для пикника. После того, как мы погуляем, можно будет пообедать. Но мы не можем оставаться слишком долго, потому что завтра у тебя школа.
— Я так тебя люблю, мамочка, — говорит Эмма, когда садится в машину.
* * *
Я лежу на одеяле для пикника в тени старого эвкалипта. Пруд омывает край парка, его воды нежно окутывают песок узкого пляжа.
Это старый парк, который находится здесь многие годы. Здесь есть новая игровая площадка, скейт-рампа и даже огромный батут. Пруд искусственный и неглубокий, скорее детский бассейн для лета, когда жара становится невыносимой, и местным детям нужно место, чтобы охладиться.
— Мамочка, ты покачаешь меня на качелях?
Эмма сняла свои школьные туфли и носки и теперь ходит вокруг, позволяя траве щекотать ее ноги.
— Хорошо, только сначала сниму туфли, потому что мне нравится твоя идея ходить босиком.
— Ты тоже разуваешься? Мамочка, ты смешная, — хихикает Эмма и бежит к горке и качелям.
Сняв обувь, я стою и смотрю в ее сторону.
Моя дочь — это великолепие на земле, которое успокаивает меня и сосредотачивает на том, что важно. Медленно шагая к Эмме, я не могу сдержаться и чувствую огромную дыру в сердце. Часть меня была сломана в одно мгновение.
— Давай, мама, — кричит Эмма, раскачиваясь на качелях.
Когда я добираюсь до нее, она уже хихикает, раскачивается и поднимается все выше и выше.
— Толкни меня, — возбуждено кричит она.
— Если я тебя толкну, то ты можешь перевернуться вокруг рамы.