— Думаете, сработает?
— Думаю, очень даже может сработать.
— Но если вас поймают вместе со мной?
— Ничего хорошего, но оснований меня задерживать у них нет. Перевозку чужестранцев никто не запрещал.
— Перевозку преступника.
— А вы разве преступник, Тайлер Дюпре?
— Смотря как толковать некоторые постановления Конгресса.
— Я не толкователь постановлений вашего Конгресса. Лучше об этом не думайте, спокойней будет. Я не говорила, что отъезд отложили на день?
— Почему?
— Свадьба. Конечно, нынче свадьбы не те, что в прежние времена. «Спин» сильно подпортил свадебный адат. Да и всё ухудшилось с тех пор, как горы покорились деньгам и забегаловкам быстрого питания с их ядовитой едой. Я не хочу сказать, что деньги сами по себе гадость, но много зла они могут натворить. Молодёжь спешит, торопится куда-то. Но до лас-вегасовских свадеб-десятиминуток мы пока ещё не докатились. Они там, у вас, всё ещё существуют?
Мне пришлось признать, что существуют.
— Что ж, мы тоже к тому идём семимильными шагами. Минанг хикинг, тинггал кербау. Но паламинан всё же будет, и липкий рис, и музыка салуанг. Вы достаточно оправились, хотите посетить? Хотя бы музыку послушать.
— Буду рад.
— Значит, завтра вечером песни поём, а послезавтра утром бросаем вызов американскому Конгрессу. Свадьба нам на руку. Народу много наберётся, машин много понаедет, меньше будет бросаться в глаза наше рантау в Телук-Байюр.
* * *
Я заснул поздно, проснулся освежённым, бодрым — давно уже не чувствовал себя столь здоровым. Тёплый утренний ветерок доносил до меня кухонные запахи и причитания петухов, в центре поселения плотники сколачивали помост. День я провёл у окна, читал, наблюдал за движением процессий невесты и жениха — они направлялись к дому жениха. Свадьба эта оказалась для деревни значительным событием, повлиявшим на распорядок дня. Местные варунги, не сговариваясь, устроили себе внеплановый выходной, хотя сетевые придорожные кафе по-прежнему завлекали проезжающих. К вечеру в воздухе висел густой запах жаренных с пряностями цыплят и кокосового молока. Эн ненадолго забежал, принёс мне еду.
С наступлением темноты появилась ибу Ина в расшитом платье и шёлковом платке.
— Всё в порядке, брак заключён, — сообщила Ина. — Теперь дело за праздником. Вы не раздумали идти, Тайлер?
Я выбрал лучшее, что у меня было с собой: влез в белые хлопчатобумажные брюки, натянул белую рубашку. Конечно, я опасался появляться на публике, но Ина заверила, что чужих на свадьбе не будет, а среди своих я желанный гость.
Несмотря на заверения Ины, я чувствовал себя вне дома неуютно. В основном, не из-за бросающегося в глаза роста и смутных опасений, а потому, что слишком долго просидел в четырёх стенах. Как рыба, выскочившая из воды на воздух. Вдруг вокруг, в непосредственной близости, ничего, обширное пространство с отодвинутыми границами. Ина отвлекала меня рассказами о новобрачных. Жених — ученик провизора из Белубуса, родственник Ины. Всех родственников, более отдалённых, чем братья, сёстры, дяди, тёти и племянники, Ина называла кузенами и кузинами, хотя на языке минанг для каждой степени родства имелось то или иное слово, не имевшее эквивалента в английском. Невеста из местных, девушка со слегка подпорченной репутацией. Оба собирались после свадьбы в рантау. Новый мир манил.