— Ина, Ван ни в коем случае никого не ругал, это невозможно.
— Ну, легенды ходят. У вас, конечно, на языке вертелось множество вопросов, когда вы с ним познакомились.
— Ещё бы. Но я подумал, что ему уже надоело отвечать на вопросы, зачастую наверняка совершенно дурацкие.
— О Марсе он рассказывал охотно? О своём доме…
— Да, конечно. Ему нравилось рассказывать. Не нравилось только, если разговор переходил в допрос.
— Ну, я не такая воспитанная. Доведись мне с ним встретиться, я бы, наверное, утопила его в дурацких вопросах. А вот если бы вы смогли спрашивать его о чём угодно, без ограничений, о чём бы вы спросили?
Для меня ответ на этот вопрос Ины не представлял затруднений. Конечно, я точно знал, какой бы вопрос я задал Ван Нго Вену в первую очередь.
— Спросил бы его о «Спине». О гипотетиках. Узнали ли они что-нибудь неизвестное нам на Земле.
— И довелось вам с ним об этом говорить?
— Да.
— И было ему что сказать на эту тему?
— Много, много.
Я покосился на сцену. Там появилась новая группа салуанг. Один из музыкантов играл на рабабе, струнном смычковом инструменте. Исполнитель колотил смычком по корпусу своего инструмента и плотоядно улыбался. Ещё одна похотливая свадебная песня.
— Кажется, я уже вас допрашиваю, — заметила Ина.
— Да, извините, я, пожалуй, немного устал.
— Значит, надо вернуться домой и отдохнуть. Сон и покой — как доктор прописал. Если всё пойдёт как задумано, завтра увидите ибу Диану.
Ина отвела меня обратно по шумной улице. Музыка гремела часов до пяти утра, но я всё равно заснул здоровым сном.
* * *
Водитель «скорой» оказался худощавым неразговорчивым мужчиной в белой форме службы Красного Полумесяца. Звали его Ниджон, руку мне он пожал с каким-то преувеличенным почтением, говоря со мной, не отрывал взгляда от ибу Ины. Я спросил, не опасается ли он за благополучный исход предприятия, и Ина перевела его ответ:
— Он говорит, что и более опасные вещи делал, и не по столь убедительным причинам. Он говорит, что ему приятно встретиться с другом Ван Нго Вена.
И ещё — что скоро поедем.
Мы забрались в салон микроавтобуса. Вдоль одной стены находился вытянутый в длину стальной сундук, в котором обычно хранилось оборудование. Ниджон опорожнил его, и я мог при необходимости туда поместиться, согнув ноги, втянув голову в плечи — скрючившись чуть ли не в позе зародыша. Ящик пропах антисептикой и резиной, удобен был, как обезьяний гроб, но зато мог надёжно укрыть меня на время проверки. Ина должна была сидеть на ящике, а Эн лежать на носилках-каталке, изображая немощного. В такую жару план казался не слишком соблазнительным.