— Встреча перенесена на завтра, на то же время. Внеси в ежедневник.
— Ее перенес ты?
— У меня были веские причины? Ее перенесла другая сторона.
Действительно, как глупо я, должно быть, выглядела со своими назойливыми вопросами. Мир не обязан вертеться вокруг меня только потому, что вскоре я сама превращусь в шар.
Матвей подвез меня к клинике, повторил номер кабинета гинеколога, но остался в машине. Если бы он сидел под кабинетом врача вместе со мной, его бы наверняка приняли за отца ребенка. Он, кстати, как я ни подводила, не желал говорить о том, что произошло в курилке.
— Она уволена, — бросил, поднявшись в наш кабинет.
И все.
Конечно, к чему ему компрометировать себя и идти вместе со мной, размышляла я, поднимаясь по ступенькам, и понимала, что-то здесь не сходится. Но что?
— Три недели, — констатировала гинеколог. — Если надумаешь делать аборт, лучше сразу.
— Я пока…
Она сделала запись в толстой тетради, перелистала, посмотрела на меня поверх очков.
— Первая беременность — аборт нежелателен.
— Я пока… Вы знаете…
— Пока посоветуешься с папашей. Хорошо. Свободна. До следующей встречи. И запомни: не затягивай.
Я вышла из душного кабинета. Чуть не потеряла сознание, взбираясь на кресло гинеколога — вот было бы смеху. А теперь о серьезном. Три недели — значит, приблизительно, за день до визита пассии Артема с разоблачениями. Ирония, не иначе. Она шантажировала своей беременностью, и я повелась, хотя в тот момент тоже зачала ребенка и могла вести себя так же, не делая скидок.
Пузатый неухоженный коротыш лишил моего ребенка отца. Я, конечно, тоже не безгрешна, поддалась порывам. Вернуться к Женьке я не могла по причине гордости и того, что он собирался жениться. Да, можно было встать на дыбы, помешать свадьбе, прибегнув к шантажу и все такое, но что это даст?
Три разрушенных жизни? Если брать во внимание будущую жену Женьки, то четыре. Она ведь может оказаться не куклой и не шлюхой, как представил ее Артем. Да, он вполне мог ошибаться, как и его мать, считая меня потаскушкой.
Я вернулась в машину Матвея.
— Какой у тебя срок?
Мне бы обратить внимание на вопрос — один и тот же, настойчивый, в третий раз, но в голове крутилось одно:
— Ты меня уволишь?
— Какой у тебя срок? — Он взял меня за подбородок, заставил посмотреть в глаза. И когда я ответила, выдохнул в губы: — Я хочу тебя.
Я смотрела на спящего Матвея и поверить не могла, что этот мужчина лежит в моей постели, после бурного секса, и секса со мной.
Господи, если для того, чтобы это случилось, нужно было забеременеть, жаль, что этого не произошло раньше. Он был ненасытен. Тот, кто говорил, что я не в его вкусе. А мне было мало. Того, кто говорил, что я не в его вкусе.