Мне хотелось вечность кончать от одного его взгляда. Хищного. Требовательного. Властного.
Мое тело стало гораздо чувствительней и рассыпалось искрами от малейшей ласки. Полагаю, будь я такой всегда, Артем бы не посмел сказать, что у нас нет будущего.
Я поморщилась. Мысли о бывшем любовнике удивили. Какая мне разница, что бы он сказал и сделал? Все к лучшему. Сейчас я с Матвеем, и счастлива.
Матвей открыл глаза, словно почувствовал взгляд. Я испугалась, что сейчас он спросит который час и начнет торопиться к жене, прижалась к нему, провела рукой по груди с темной порослью, вдохнула его запах, запоминая.
— Прости, — он приподнял мое лицо за подбородок.
Я напряглась, но заставила себя «играть в жалюзи». Я должна его отпустить, твердила себе, он женат, может быть, есть дети. Я смогу его отпустить. А потом украду снова.
— Я знаю, ты не переносишь сейчас даже запаха, — Матвей смущенно улыбнулся, — но я ужасно хочу кофе.
Мне хотелось смеяться, летать, петь, вдыхать ненавистный запах кофе. Он со мной! Не закрылся, не спрятался за вежливостью, не ушел к жене, бросив равнодушное «до завтра». Я потянулась за поцелуем. Жарким. Долгим. Поцелуем любимого человека.
— Я сейчас сделаю.
Но при попытке встать оказалась прижатой к постели.
— Я сам. Хочу, чтобы ты оставалась здесь.
Он прошел на кухню. Я слышала, как открывались и закрывались шкафчики, как зашипел газ, запахло кофе… Тошнота подступила к горлу и я понеслась в туалет. Даже двери на кухню прикрыть не успела, но в ту минуту мне было все равно — слышал Матвей позывы моего желудка или нет.
Почти все равно, потому что когда позывы прекратились, вернулось смущение.
Матвей стоял у двери с влажным полотенцем в руках. Протер мое лицо, приговаривая: «Все пройдет, пройдет, и это тоже». Я улыбнулась. Слова царя Соломона не звучали пафосно в устах Матвея. Разве что… Предупреждающе?
Но я тут же отбросила эти мысли.
— Все пройдет, — послушно повторила, прижимаясь к нему.
Концовку цитаты произнести отказалась — не хотелось, чтобы то, что возникло между нами, прошло.
— И все-таки, ты посягнула на мой авторитет и встала с постели, — шутя, упрекнул Матвей.
— Ты злишься?
— Пожалуй. И у тебя есть секунда, чтобы исправить ошибку.
Я рассмеялась и поспешила занять позиции лежа. Матвей навис надо мной, откидывая прядки со лба, дразня губы пальцами, шепча непристойности в ухо. Никогда не думала, что это может возбуждать, и так сильно.
Я чувствовала себя кошкой, которая дорвалась до миски сметаны и все его тело, без исключений, было моим лакомством. Мне нравилось быть свободной. Нравилось быть развратной. С ним. Для него.