И Ольга как овца побитая. Подошла, заглянула мне в глаза, словно ждала этого признания.
Я отвернулась.
— Оксан, а почему крайняя Ольга? Кто решил?
— Директриса, — по слогам, как недоумку, пояснила Оксана.
Ольга всхлипнула и снова спряталась в кладовой. И даже если вина не ее, ничего не докажешь. К примеру, о тех двух гривнах, что я брала в долг, никто не знал. А если брал кто-то еще? И не считал обязательным возвращать? А если сама директриса, у которой была привычка потребовать срочно деньги из черной кассы и даже не дать тебе времени пересчитать наличку?
Я постучала к ней в кабинет.
— Заходи, Наталья, — она приветливо махнула рукой. — Кофе вкусный. Будешь? И вафли есть, твои любимые. Садись. Ну, что там? Хнычет? Пускай. Она мне за все заплатит. Прямо под носом…
— Алла Борисовна, почему вы решили, что это именно Ольга?
Алла Борисовна удивленно заморгала ресницами.
— Нас же трое.
— Наташа, иди работай. Тебя это заботить не должно.
И все же в ее взгляде мелькнуло сомнение.
— Видеокамер нет, — сказала я, — деньги в кладовой, взять мог любой из нас.
В том числе и ты, подумал я, но вслух не сказала.
Директриса улыбнулась, словно догадавшись о моих мыслях, и выдала версию:
— До Ольги у нас краж не было. Это она. Оксана работает у меня четыре года, я ей полностью доверяю, а Ольга пришла последней.
Вот как. Пришла последней — достаточное доказательство, чтобы тебя обвинили в воровстве и угрожали расправой, если деньги чудесным образом не вернутся.
— Я хочу уволиться.
— Что?
— Алла Борисовна, я не верю, что это Ольга. А если это она, то меня не устраивает обвинение только на том основании, что человек пришел в магазин последним, что он здесь работает меньше других. Меньше всех здесь работаю я. Ольга — год, а я — четыре месяца. После ее увольнения, если произойдет еще одна недостача, последней буду точно я. Я увольняюсь.
— Ты делаешь ошибку.
Директриса была так ошарашена, что поднялась, преодолела отделявшее нас расстояние и внимательно всматривалась в мое лицо.
— Наташа, ты делаешь ошибку. Не принимай необдуманных решений. Иди. Иди работай. Она специально разыграла перед тобой представление, но меня не проведешь. Говорит: денег нет. У меня есть люди, которые заставят заплатить. Она заплатит мне за все, и даже больше. За все. Я найду способы.
Надо признать, Алла Борисовна умела убеждать. Или гипнотизировать. Я вышла из ее кабинета, потерянно осмотрелась по сторонам. Зачем я устраивала бурю в стакане воды? Пустяк, да и только.
— Мне жить не на что, — услышала рядом слова Ольги.
Она сидела с очередной салфеткой рядом с по-прежнему равнодушной Оксаной.