Даже когда мы уже сидели в затемненном зале и со сцены лились чарующие мелодии Кальмана, я все равно только и делал, что, вцепившись в подлокотники, смотрел и смотрел сбоку и чуть сзади на ее четко очерченный на фоне рампы профиль, ловил ритм ее дыхания и следил за взмахами ресниц, казавшихся необычайно длинными.
Впечатление портило только одно: примерно каждые двадцать минут Ирине звонила по мобильнику ее подруга, и моя спутница делилась вполголоса короткими, но очень компетентными рекомендациями.
— Не пришел, урод! — оповестила она меня перед антрактом.
— Выходит, не фартит твоей подруге?
— Да какой фарт! Я б с таким скунсом в час пик на одном троллейбусе не ехала! Он, думаешь, где? Анька уж раз пять ему звонила по трубе. В зале с игровыми автоматами никак папину зарплату не проиграет!
Девичья драма продолжалась и во время второго акта: тихое жужжание мобильника, краткие переговоры, жесткие хлопки крышкой трубки. Хорошо хоть, что на сцене трогательная сказка о любви князя и шансонетки завершилась благополучно, без каких-либо супермодернистских изысков. А то я, грешным делом, во время всего второго действия всерьез опасался, что под занавес стараниями нынешних реформаторов сцены прозвучит какое-нибудь новое прочтение классического сюжета: либо выявится нестандартная ориентация Эдвина, либо Бонни совратит всех персонажей предложением создать дружную молодежную шведскую семью.
Отстояв очередь в гардеробе, мы вышли на улицу. Я рассчитывал не спеша проводить Ирину до дома. Вечер был еще по-мартовски зябким, но воздух настоян на такой весенней амброзии, что я сам почувствовал себя эдаким великосветским жуиром позапрошлого столетия, вышедшим на прогулку с хорошенькой кордебалетчицей, но…
Ирина выразила желание проведать, как там в моей барсучьей норе переносит любовные травмы ее подруга Аня. Уже на подходе к дому девушки созвонились еще раз.
— Она просит хотя бы дополнительно часок, — умоляюще транслировала мне Ира результаты переговоров. — Борька уже проигрался в пух и прах, и сейчас его должны выставить. Давай посидим в «Фламенко».
В бывшем кафетерии царил ночной угар. Разношерстные коллективы разных степеней опьянения вперемежку оккупировали столики. В центре зала, в розовых клубах дыма, парень и девчонка, стоя по отдельности, выгибались под затяжную, медлительную музыку. Девушка, плавно растягивая подол своего свитерка из стороны в сторону, в такт мелодическим каскадам задирала его, демонстрируя пропирсенный блестючим штифтом пупок и не слишком свежий лифчик.
Хотя у барной стойки были свободные табуретки, Ирина бесцеремонно залезла ко мне на колени и заказала два коктейля. Полюбовавшись, как выламываются парень с девчонкой на танцевальном пятачке, она вдруг обернулась ко мне, окунулась в мои зрачки русалочьими глазищами и декларировала: