— Я не знаю, как ты еще их не послала, Кейт, правда не знаю. Знаешь ли, это просто безобразие. Да, мы знаем, им сложно; да, мы знаем, ехать долго, но, может, хватит уже! Им не пять лет. Как долго еще они собираются тебя мучить? И вообще, как они смеют тебя мучить после всего того, что ты для них сделала, на какие жертвы шла столько лет только для того, чтобы у них была счастливая семья?
Кейт опешила, в равной мере рассердившись и приготовившись защищаться:
— Все не так просто, Таш…
Но ее подругу не так-то легко было заткнуть — Наташа прервала Кейт уже во второй раз за последние пару минут:
— На самом деле, Кейт, это действительно просто. Их отец был редкостным мудилой, чертовым извращенцем, а ты делала все, чтобы скрыть это от своих детей, страдала ради них — и чем они тебе отплатили? Доминик готов трястись в машине целые сутки, исколесить страну ради одной чертовой вечеринки, но не может доехать до Корнуолла, когда он нужен тебе больше всего на свете? Ты слишком много им позволяешь, Кейт. Надо быть строже. Я знаю, на твоем месте я повела бы себя совершенно иначе.
Кейт дошла до ручки:
— Надеюсь, у тебя никогда не будет детей, Наташа, потому что не дай бог никому такую мать!
— Я бы не позволила им вытирать о себя ноги, Кейт, это точно. Они должны знать границы, ты должна подать им пример!
Кейт встала и заорала дрожащим от гнева голосом:
— Подать пример? Да я всю жизнь свою только этим и занимаюсь! Вся моя жизнь — сплошная попытка показать моим детям, каково это, быть добрыми людьми, внимательными к окружающим…
— Ага! И посмотри, что вышло. И насколько же они добры и внимательны к тебе, Кейт?
Кейт вскочила и понеслась в сторону тропинки к дому. Ветер закружил в воздухе отзвук ее сдавленных рыданий.
Дженис пристально посмотрела на Наташу:
— Хорошо, что я спросила…
Наташа закрыла лицо руками.
— Дерьмо!
Она поняла, что зашла слишком далеко.
Наташа постучала в дверь спальни Кейт и вошла, не дожидаясь приглашения.
— Прости меня, пожалуйста, Кейт, — сказала она.
Та посмотрела на нее из-под отекших век.
— За что? — пробурчала она.
— За все. Я не должна была ничего этого говорить.
— Я знаю, ты не со зла и вовсе не это имела в виду, Таш.
Наташа взяла Кейт за руку.
— Да, но я именно это и имела в виду, Кейт! Просто мне не надо было этого говорить вслух.
— Но ты ведь знаешь моих детей. Они тебе нравятся!
— Да. Но тебя я люблю больше. И всегда буду делать и говорить так, как, мне кажется, лучше для тебя. Сейчас мне не нравится, что с ними происходит, — сказала Наташа серьезным голосом.
— Ты права, Таш; я сама виновата, так уж я их воспитала. Думала, что лучше всего будет скрывать от них правду. А теперь они выросли и не понимают, как можно кому-то доверять, потому что вокруг них всегда было одно притворство, — всхлипнула Кейт.