Уронив простыню, Кэтрин схватила крошечный кусок дерева. Сев на край кровати, она крепко сжала прищепку в ладони, чувствуя невероятное облегчение. Кэтрин с нежностью провела пальцами по самой дорогой для нее вещи, спрятала ее в ладонь и вздохнула.
— Спасибо, — прошептала она.
— С кем это ты разговариваешь?
В дверях вдруг возник Марк.
— Ни с кем.
— Это я вижу. Репетируешь одну из своих неподражаемых речей о пользе гомосексуализма и о том, какие все злые в мире вокруг?
Кэтрин покачала головой. Вся уверенность, которая, как она думала, к ней вернулась, испарилась тут же, как это всегда происходило, стоило женщине лишь только переступить порог своего дома.
Марк вдруг резко рванул вперед и тыльной стороной ладони ударил Кэтрин в висок. Так сильно, что та свалилась с кровати, словно тряпичная кукла, и грохнулась на пол. В правом ухе у нее зазвенело, а лицо пронзила сильная боль. Кэтрин несколько раз моргнула — перед глазами у нее все плыло. Она приподнялась, пытаясь восстановить равновесие.
— Видишь, что ты заставляешь меня делать? Как ты думаешь, мне нравится то, что тебя все время надо контролировать, Кэтрин? — вскричал Марк.
Вопрос, как она уже поняла, был с подвохом — ему ведь явно нравилось ее контролировать.
— На кровать.
Кэтрин послушно уселась на матрас.
Марк шагнул к комоду, в ящике которого его уже ждало завернутое в вощеную бумагу его излюбленное оружие. Но вдруг мужчина остановился и повернулся к своей жене. И улыбнулся.
— Что ты там прячешь? — спросил он.
— Ничего, — прошептала Кэтрин.
Марк снова улыбнулся и хохотнул. Он произнес:
— Ты уже два раза ответила отрицательно, Кэтрин. «Ни с кем» и «ничего». Странно, не правда ли? Я учитель, Кэтрин, и каждый день работаю с подростками. Неужели ты думаешь, что ты первая, кто пытается этими словами меня обмануть?
Женщина покачала головой.
— Нет, Марк.
— И это правильно, Кэтрин. А ты явно не такая дурища, какой кажешься.
Марк подошел к ней. Кэтрин почувствовала, что дрожит, но не от страха за свою жизнь и здоровье, а потому, что не хотела лишиться этой маленькой вещички, этой последней вещи, принадлежавшей когда-то ее бабушке и хранившей прикосновение ее давно умершей матери.
Марк провел по волосам жены, крутя между пальцами ее шелковистые пряди.
— Ты не выйдешь отсюда, пока не вернутся дети и не пора будет приготовить им ужин. Ясно?
Кэтрин медлила с ответом, лихорадочно пытаясь придумать, как быть. Как спрятать Пегги?
Марк снова обратился к ней, на этот раз гораздо менее спокойным тоном, сквозь стиснутые челюсти.
— Я сказал, ты не выйдешь отсюда, пока не вернутся дети и не пора будет приготовить им ужин. Ты меня поняла, Кэтрин?