Кэтрин посмотрела на сына.
— Я понимаю, Доминик. Это правда дерьмо.
— Нет. Мама, ты ничего не понимаешь. Ничего.
Он повернулся и вышел из комнаты. Кэтрин снова осталась наедине с полотенцем для фарфора.
В воздухе повисли слова Доминика, окружившие женщину тонкой пеленой. Ты как будто скрываешь какую-то страшную тайну, как будто знаешь то, что никто больше не знает, и эта тайна отдаляет тебя от нас…
Умница, умница Доминик. Мой умный, красивый сын. Он прав, так оно и есть.
Кэтрин попыталась сосредоточиться на чем-то другом. Ей было очень больно от того, что сказал Доминик, и особенно — от того, как он это произнес. Она стала вспоминать разговор с сыном, пытаясь найти в нем что-то хорошее. И тут в комнату вошла Лидия. Под мышкой у нее был зажат альбом для рисования.
— Что на полдник? — бросила ее дочь.
— Привет, Лидия, да, я в порядке, спасибо, все замечательно, а как у тебя дела? — улыбнулась Кэтрин.
— Что-о? — не поняла Лидия.
— Не важно. На ужин курица.
— Просто курица? Фу. Как скучно.
— На самом деле это курица в вине с приготовленными на пару стручками зеленой фасоли и спаржевой капустой.
— О, ну почему ты сразу так не сказала? Боже, мама, иногда ты бываешь такой… — начала Лидия, закатив глаза.
Кэтрин подняла руку, прервав поток откровений ее дочери, прежде чем та успела бы испортить ее и так небезупречное настроение еще больше:
— Да, да, Лиди. Похоже, я категорически не способна на то, чтобы точно описать ужин. Прости меня. Какая я странная. Вам с Домиником должно быть за меня стыдно, жизнь — дерьмо, и это все моя вина, от массового голода в Африке до войны на Ближнем Востоке, глобального потепления, нынешнего экономического кризиса, и, конечно, особенно я виновата в том, что Лука Петронатти все никак тебя на свидание не пригласит. Это все моя вина. Ты имеешь полное право винить в этом меня.
С ответом Лидия не церемонилась:
— Это на тебя климакс, что ли, так действует?
— Конечно.
— Поужинаю у себя.
Лидия метнулась в коридор и затопала вверх по лестнице. Дискуссия была окончена. Кэтрин попыталась представить себе подобный разговор с собственной матерью: сначала сделать ей замечание по поводу ее менструального цикла, а потом потребовать принести ужин в комнату. Даже представить себе не смогла — потому что никогда бы не осмелилась, ей бы даже мысль об этом в голову не могла прийти. В те годы все было по-другому.
Открыв дверцу шкафа, Кэтрин развернула банку с горошком так, чтобы та стояла «как надо». Первые несколько лет их брака Марк донимал ее постоянными напоминаниями, как что нужно делать. Оказалось, она так много всего делала неправильно. И даже не знала. Кэтрин была в блаженном неведении, что есть правильный способ намазывать мед на тост, правильный способ заваривать кофе, и все такое. К счастью, рядом был Марк, всегда готовый наставить ее на путь истинный.