– А может, подожжем избенку эту? – подмигнул мне Степан. – С нашим развратником вместе. А красавицу Аленку Лукьяновну продадим в Заволжскую степь – бродячим калмыкам, а? Там ее кто отыщет? Все решат – сгорела!
Ох, и злая была шутка!
– Господь с вами! – из-за спины взмолилась хозяйка. Выбежала в одной рубашке, бухнулась перед нами на колени. – За что ж вы меня так? – Алена то мне в глаза заглядывала, то Степану. – Я-то вам что сделала, господа? Я ж за Нытина не в ответе и за хозяина его?!
– Не б-будут меня искать, – услышали мы из-за спины и разом обернулись на криво одетого Нытина, мучавшегося раздавленной рукой. – От-тпуск мне дали!
Пот градом тек по его лбу, секретаря мелко потряхивало. Я уже стал проникаться жалостью к ручной шавке злодея-купца Кабанина. Пора было осмотреть его, подлечить негодяя!
– Отчего же так? – поинтересовался я. – За какие такие подвиги?
– Дармидонт Михайлович уехал с Николой и Миколой в сторону Москвы, а з-зачем, не сказал.
– Вот так взял и уехал?
– И поспешно. С б-багажом.
– Куда же? По каким городам?
– Доложить они м-мне забыли! – морщась от боли, огрызнулся секретарь.
Я вновь взвел курок револьвера, который так и не выпускал из рук.
– Хамства я не люблю, Нытин. А ну выкладывайте!
– Да скажи ты ему, гнусавый, скажи, если знаешь! – позади нас взмолилась Алена. – Прибьют ведь!
– Цыц! – рявкнул на распутницу ее вислоносый кавалер.
– Убью тебя, Нытин, – пообещал я. – Глазом не моргну. Говори.
– Подслушал я их разговор было, – вырвалось у Нытина. – В Тверскую губернию они поехали, искать что-то.
Мы со Степаном переглянулись.
– Что искать? – спросил я.
– Про колодцы я что-то краем уха слышал.
– Говори толком.
– Да не знаю я толком! – зло ответил Нытин. – Не господь бог я, увы! Не доложились мне! Только вернулся из-за границы хозяин, и вновь полетел!
И я поверил ему. Потому что теперь знал куда больше него. Дармидонт Кабанин поехал искать сокровище в колодцах, как и сказал ему призрак за тем столом, в «Черном лебеде», в Праге. И как было написано в письме Веригина Кураеву, а последним пересказано, тоже в письме, Сивцову.
– А не было ли особого чемоданчика у твоего хозяина? – спросил я. – Рыжего такого. Красивого, заграничного?.. Только говори, Нытин, правду, прошу тебя ради твоего же блага. Не лукавь со мной.
– В-видел я ваш чемоданчик, видел. Его Никола к руке своей цепочкой приковал, когда они во двор выходили. Дармидонт Михайлович его как зеницу ока берег.
– Он ведь в нем денежки возит, так?
– Ну, так.
– Большие?
– Точно.
– А сколько же людей взял с собой Дармидонт Михайлович?