Разве не было на свете других стран, которые не требовали от своих граждан так много? Стран, где можно было быть самим собой, жить для себя и в то же время не быть человеком второго сорта, не чувствовать себя всегда виноватым? Стран, в которых героическое поведение не считалось обязательным для всех. Разве непременно надо быть героем? В других странах люди, не выказывающие желания по первому требованию отправляться на любое задание, не чувствовали себя неполноценными.
Авнер ни на минуту не предполагал, что такое положение вещей в Израиле несправедливо. Он, Авнер, был не на высоте, а не государство Израиль. В Израиле установились более высокие стандарты, по которым оценивались люди. В этом все дело. Многие этим стандартам соответствовали по своей природе. Многих это вообще не заботило. Они могли даже не отдавать себе отчета в том, что эти стандарты существовали. Они просто могли не подозревать, что им следовало быть героями, быть людьми, способными к самопожертвованию. Они работали, голосовали, ссорились, отбывали ежегодно воинскую повинность и были счастливы, живя в Израиле.
Авнер чувствовал себя по-другому. Пока жил в Израиле. Но винить он никого не собирался. Просто в нем ничего героического не было. Он был самым обыкновенным человеком. Он устал от необходимости быть необыкновенным. Но в Израиле он иначе существовать не мог. Надо было либо быть, либо претендовать на то, чтобы быть героем. Не обязательно при этом входить в отряд коммандос — закладывать взрывчатку, подбирать фугасные бомбы, охотиться за террористами. Можно жить и так, как живет его мать — на скромную пенсию, принеся в жертву семью, уйдя на отдых в кибуц, не претендуя на лучшее. Потому что у евреев теперь есть свой собственный дом — это и есть награда. И еще, как отец, — ждать телефонного звонка. И наблюдать за тем, как галицийцы делят между собой лучшие куски пирога.
Нет. Он этого не желает. Он не станет послушным маленьким «екке-поцем» из Нахарии. Если евреев будут пытаться вновь сбросить в море, он вернется и будет драться. Даже если ему уже стукнет семьдесят. В этом можно не сомневаться. Но пока что он собирается жить нормальной семейной жизнью. В Америке.
Через несколько дней Эфраим позвонил ему из Вашингтона.
— Пока вы обдумываете, что будете делать, — сказал он, — я хотел бы вам кое, о чем напомнить.
— Что вы имеете в виду?
— Вы подписали контракт.
Авнер поначалу подумал, что ослышался. Он разговаривал с ним из телефонной будки, куда перезвонил ему Эфраим. Автомат был на очень шумном Квинс Бульваре.