— Моя мать говорила бы, несомненно, то же, что и вы, — сказал он Эфраиму. — Потому что подоплеки всего этого дела она не знает. Но вы-то прекрасно знаете.
— Извините, — сказал Эфраим. — Может быть, я еще очень наивен. Этакий простоватый парень, который не понимает, на что вы намекаете. Может быть, мне следует приехать в Америку и у вас подучиться? По-вашему, каждый раз перед тем, как человек займёт свое место в танке, ему следует заплатить. Может быть, парашютистам перед прыжками следует выдавать биржевые сертификаты? Хорошая мысль! Я попытаюсь продвинуть ваше предложение. Я не скрою, что идея — ваша. Будьте уверены. Вы что, полагаете, что вы были единственным, кто выполнял опасное задание? — Эфраим начал расхаживать по комнате, уже разгорячившись. — Вы думаете, что совершили подвиг? Вы вспомните хоть что-нибудь из истории своей страны. Известно ли вам, сколько их было — людей, которые действовали в более тяжелых условиях, чем вы, и совершали значительно более опасные для жизни подвиги, чем вы? Известно ли вам, сколько людей лишилось ног и рук, сколько погибло? Вы полагаете, что цель Израиля — обеспечить вашу дальнейшую жизнь кругленькой суммой? Кстати, ваш партнер рассуждает иначе. Он продолжает работать. Никто не может вынудить вас стать героем, если вы для этого не созданы. Возвращайтесь и по крайней мере выполняйте свои обязанности, как все. И вот тогда, возможно, мы и о деньгах поговорим.
Эфраим замолчал. Он ждал ответа. Но Авнер не произнес ни слова. Молчание затягивалось. Нарушил его в конце концов Эфраим.
— Ну хорошо, — сказал он, — будем считать, что мы квиты.
— Позвольте мне все-таки задать вам один вопрос, — сказал Авнер. — Почему тогда, три года назад, вы остановили свой выбор на мне?
Эфраим фыркнул.
— Хорош вопрос, — сказал он резко. — Я и сам бы хотел это понять. Но какими соображениями мы руководствовались, сказать могу. Мы думали, так во всяком случае о вас говорили в вашей части, — что вы никогда не сдаетесь. Что вы, может быть, далеко не самый сильный, не самый быстрый, но зато самый выносливый. Когда самые сильные и самые быстроногие сваливаются в изнеможении, вы продолжаете свой бег. Так ваш командир охарактеризовал вас. Вы — человек упорный. Мы и подумали, что это ваше упорство может нам пригодиться. 1
— Хорошо. Но если вы знали об этом моем упорстве, почему вы предположили, что я легко откажусь от своих денег? Как вы могли подумать, что я примирюсь с тем, что вы обманули меня, одурачили и угрожаете моей семье? Как это согласуется с вашей верой в то, что я — человек упорный?