Алекс вздохнул.
— Я ругал себя за то, что не увидел признаков. Угри, перепады настроения, то, что он так быстро вырос. Но дело в том, что я привык видеть признаки. Они были вокруг меня каждый день в раздевалке. И хотя я никогда не делал такого сам, я закрывал на все глаза. Это было просто частью культуры… И как бы плохо ни звучало, я начал считать ее само собой разумеющейся. После смерти Чарльза я решил, что мне не нужна работа, где бы я мог принять нечто подобное как должное. Я решил, что хочу работать с детьми. — Мужчина неожиданно усмехнулся. — Или, может быть, мне просто надоело, что меня били о землю каждое воскресенье. В любом случае, пришло время уйти и я ушел.
Холли задумчиво смотрела на него.
— Я рада, что ты покинул НФЛ, — сказала она через минуту. — Я рада, что ты вернулся в Уэстон. Я рада, что ты тренер Уилла.
Он поднял бровь.
— Ну… спасибо, Холли.
— Могу я задать тебе еще один вопрос?
— Конечно.
— Почему ты был такой придурок в школе?
Теперь Алекс поднял обе брови.
— Эй, кто сказал, что я придурок? — он ждал удара, затем покачал головой. — Ладно, даже я не куплюсь на это. Да, я был придурком. Как большинство мальчиков подростков, ты знаешь. Надеюсь, ты не думаешь, что Уилл такой.
— Нет, я знаю, что он не такой. Но и ты тоже. Я имею в виду… я полагаю, большинство подростков неприятные, но ты был…
— Более неприятный, чем большинство? Может, и так. Во-первых, я ненавидел свою семью. Одно из оригинальных оправданий подросткового бунта.
— Почему ты их ненавидел?
— Я никогда не знал своего настоящего отца, он ушел еще до моего рождения. Моя мама умерла, когда мне было восемь и я остался с отчимом. Он и Брайан никогда много для меня не значили, и я был еще меньшим для них. Я не был связан с ними кровно и это были те люди, которые были для меня не важны. Я ушел из дома, как только смог.
— Значит… у тебя не было семьи. После того, как твоя мама умерла.
Алекс пожал плечами.
— Ты не должна говорить об этом так грустно. Я это уже давно все пережил. И я работал с детьми, которые пережили гораздо хуже. — Мужчина посмотрел на нее. — Ты пережила еще хуже.
Она удивленно посмотрела на него.
— Как это я пережила худшее?
— Ну… ты всегда думала, что любишь родителей. Разве нет? И что они тебя тоже, особенно когда ты нуждались в них больше всего.
Холли наклонила голову и Алекс спросил себя, не отважился ли он затронуть запретную тему. У нее было оправдание — алкоголь, за то, что она задавала личные вопросы, а у него вообще не было оправдания.
— Было тяжело? — осторожно спросил мужчина.
Холли снова посмотрела вверх.