. Он был угрозой Живкову и, быть может, стал бы добиваться более независимого пути для Болгарии, используя это требование как средство борьбы против своего партийного лидера.
VIII съезд коммунистической партии в ноябре 1962 года выглядел как начало новой эры для Болгарии. Процессы Червинкова, Югова и Цанкова[127], бывшего министра внутренних дел, были использованы для того, чтобы показать всем беззакония и злоупотребления в прошлом и подчеркнуть, что это никогда больше не повторится. Казалось, съезд гарантирует сохранение благоприятных условий, существовавших в течение года после XXII съезда КПСС, и намечает еще лучшее на будущее. Но радостным ожиданиям было суждено смениться разочарованием: через шесть месяцев стало очевидно, что процесс десталинизации в Болгарии застопорился. Режим вызвал у людей надежды лишь для того, чтобы не осуществить их.
Здесь возможны три причины. Во-первых, Живков не был никогда по-настоящему заинтересован в десталинизации и пользовался ею только как оружием для сокрушения своих противников в борьбе за власть. Выиграв эту борьбу, он охотно отложил это обоюдоострое оружие в сторону. Во-вторых, хотя Живков и выиграл борьбу за власть, ему еще предстояло выиграть борьбу за успешное проведение в жизнь его политики. В лице рядовых членов его партии ему противостоит могучая стена оппозиции, особенно в провинции, и у него нет ни сил, ни решимости сломить эту стену. (В Венгрии против новой политики Кадара тоже боролась сильная оппозиция, состоявшая из «аппаратчиков», но, следуя своим путем, Кадар проявил твердость и решимость и добился значительной поддержки со стороны народа. Живков, хотя он и заручился поддержкой Москвы, не обладал такой же твердостью характера и такой силой.) Третья из возможных причин заключайся в тем, что все более углубляющийся экономический кризис в Болгарии приостановил процесс разрядки и послаблений. Симптомом этого кризиса явилась нехватка продовольствия и потребительских товаров. Как коммунистическая партия, так и общественность воспользовались новой атмосферой и начали критиковать ошибки режима, и Живков понял, что допустил ошибку, позволив народу жаловаться в тот самый момент, когда у него было на это больше всего оснований. Тогда он продемонстрировал свою неуверенность, приняв ряд репрессивных мер. Так, в 1963 году он приложил немало стараний, чтобы ликвидировать духовнее брожение, возобновившееся в стране после XXII съезда КПСС, и (постоянный признак слабости диктатуры) в том же году начал сурово наказать тех, кто критиковал режим посредством анекдотов или «антисоциалистической клеветы». Все эти три объяснения сложившейся ситуации правдоподобны, но, пожалуй, наилучшим ключом к пониманию поведения Живкова является сочетание второй и третьей причин