До начала корейской войны 1950—1953 годов Северная Корея и Ким Ир Сен находились под строгим советским контролем и внутренняя политика Кореи следовала советскому примеру. Но в 50-х годах ряд факторов обусловил снижение советского и усиление китайского влияния в коммунистической Северной Корее: успешный захват власти Мао Цзэ-дуном в 1949 году; массовое участие китайских «добровольцев» в корейской войне на стороне северокорейцев; пребывание китайских вооруженных сил в Северной Корее даже после перемирия 1953 года; внутренняя борьба в среде советского руководства после смерти Сталина в том же году; последовавшие за этим затруднения Советов в смысле контролирования событий в Восточной Европе; менее воинственная антиамериканская линия хрущевского режима и настояния Хрущева на десталинизации (что, очевидно, претило настроенному на сталинистский лад Ким Ир Сену). К 1956 году советское и Китайское влияния на решения Северной Кореи, по-видимому, достигли равновесия, что дало Ким Ир Сену большую свободу выбора между советскими и китайскими образцами и политикой. Показательно, что, когда позиции Ким Ир Сена оказались под угрозой во время последней фазы фракционной борьбы в 1956 году, оба его коммунистических соседа послали (или Ким Ир Сен попросил их послать) в Пхеньян высокопоставленных арбитров, а именно маршала Пын Дэ-хуая и заместителя премьера Анастаса Микояна.
К 1960 году прокитайская ориентация Ким Ир Сена стала предметом внимания общественности. Однако в послесталинском коммунистическом мире появилась возможность того, чтобы тот или иной коммунистический режим встал на идеологические и внешнеполитические позиции Москвы или Пекина, не обязательно подчиняя себя при этом их диктату и не подражая их внутренней политике. Это, пожалуй, подтверждается примером Северной Кореи в 60-х годах.
Со времени Бухарестского совещания представителей Коммунистических партий в июне 1960 года и на всех последующих международных встречах, на которых происходили столкновения между Москвой и Пекином, Трудовая партия Кореи все более определенно и открыто поддерживала политические позиции китайцев. Однако в самой Северной Корее Ким Ир Сен обнаружил все усиливающуюся тенденцию к самопрославлению: он и специалист по партизанской войне[153], и мудрый плановик, и теоретик — и все чаще стал настойчиво подчеркивать необходимость «самостоятельного» курса. В этом, быть может, частично отразилась реакция Ким Ир Сена На экономическое давление Москвы, пытавшейся заставить его согласиться с советской политикой. Но под руководством Ким Ир Сена корейские коммунисты, видимо, намечают свой собственный курс — курс «кимизма», не являющегося ни маоизмом, ни хрушевизмом.