20 января 1963 года венгерская коммунистическая партия опубликовала пространную декларацию, осуждавшую те Партии, которые «провозглашают догматические и сектантские взгляды, ставя таким образом под удар единство рабочего движения»[70]. Эта декларация напоминала декларацию советского Центрального Комитета, напечатанную в «Правде» 8 января 1963 года. В последней Албанская коммунистическая партия (а косвенно и китайцы) обвинялась в «недооценке сил империализма» (утверждение о том, что Соединенные Штаты — это «бумажный тигр») и в использовании псевдореволюцнонных лозунгов».
Венгерская декларация отличается от советской резким протестом против албанской (а на самом деле китайской) интерпретации венгерской революции. Албанцы утверждали, что подлинной причиной «контрреволюции» было необдуманное осуждение догматизма и культа личности. В декларации говорилось, что Будапешт направил в Тирану специальное письмо, отвергающее столь «ошибочную интерпретацию» соитий 1956 года. Вдобавок декларация превозносила поведение венгерских коммунистов во время мятежа: «Когда это было необходимо, мы плыли против течения; в борьбе с преступниками и предателями мы не останавливались перед крайними мерами». Для демонстрации своего единодушия и силы венгерские руководители с гордостью объявили, что предали казни революционного премьер-министра Имре Надя и его соратников.
Теперь, по истечении более восьми лет, венгерское коммунистическое руководство все еще находится под неотразимым влиянием революции 1956 года. Что бы ни делалось, но приходится говорить о ней, пытаться внушить неверящим слушателям (которые знают лучше что к чему) свою версию этой истории, будто западные империалисты, играя на недовольстве, вызванном «культом личности» Ракоши, толкнули кучку «контрреволюционеров» к мятежу, который рабочие с помощью Советского Союза успешно разгромили. В связи с китайско-советским конфликтом вновь пришлось «отгонять» призрак этой революции и говорить о нем.
Взрослые венгры не сомневаются в том, что режим Кадара был установлен в 1956 году советскими вооруженными силами. Уже по одной этой причине, хотя есть и другие, Кадар и его правящая партийная клика должны поддерживать политику Кремля как внутри страны, так и на международной арене. Необходимость, а не чувство благодарности вынуждает Кадара присоединяться к русским силам. Благодарность никогда не была марксистско-ленинским стимулом к действию. Больше того, венгры не думают, что у Кадара есть какие-нибудь твердые личные убеждения, если не считать ярко выраженного инстинкта самосохранения.