Летом 1963 года произошли два еще более серьезных соития. Москва крайне резко ответила на письмо Пекина от 14 июня, содержавшее двадцать пять условий, на которых должны были основываться переговоры между обеими сторонами. В связи с этим все восточноевропейские режимы, кроме Румынии, просто перепечатали заявление ТАСС, где говорилось, что в китайском письме — клевета и искажения и что оно не будет опубликовано. Румыния опубликовала пространный отчет об этом письме, перечислив все двадцать пять пунктов[118]. Это было открытым вызовом Хрущеву. Вопрос о китайском письме, по-видимому, был тесно связан с самым поразительным из всех когда-либо имевших место фактов румынских «отклонений» — отсутствием Георгиу-Дежа на восточноберлинской встрече «в малых верхах», то есть на совещании, где присутствовали все остальные лидеры восточного блока. Видимо, опасаясь оказаться на этом совещании в единоличном меньшинстве, он не поехал на него, тем самым обнаружив худшую после албанской истории трещину в Восточной Евро-
Все это произошло в тот год, когда имели место провокационные интервью западных журналистов, стремившихся выяснить отношение Румынии к СЭВу, в год весьма активных коммерческих вылазок Румынии на Западе, начатых еще раньше и уже давших первые явственные результаты. Эти вылазки нельзя рассматривать лишь как часть попыток расширения торговли с Западом, характерных в настоящее время для всей Восточной Европы. Румыния добивалась получения либо такого оборудования, которое не могли предложить ей партнеры по СЭВу, либо оборудования более высокого качествва, чем продукция этих ее партнеров[119].
Вызов, брошенный Румынией Советскому Союзу, принес Георгиу-Дежу гораздо более широкую народную поддержку, чем та, которую могла бы ему оказать его новая техническая интеллигенция. Он сделал мало, чтобы стимулировать, и ничего, чтобы заслужить поддержку трудящихся масс, из чьей среды вышел сам. Хотя уровень жизни в стране и поднялся, он все же продолжал оставаться крайне низким. «Экономически чудо» определялось этим фактом. Широкие массы населения и в самом деле не имели особых оснований благодарить режим Георгиу-Дежа. Но в одном отношении он удовлетворяв если не их нужды, то эмоции. Он знал, что одним из их самых сильных чувств — или предрассудков — было антирусское чувство. Поэтому он не сомневался, что его вызов Советскому Союзу в вопросе о СЭВе встретит эмоциональную поддержку масс. В их глазах румынский режим — как бы непопулярен он ни был, — восставший против русских (здесь слово «русс к не* куда более уместно, чем слово «советские»), казался более привлекательным. Кроме того, это отвлекало их внимание от главной про-блемы: проведение всеобъемлющей индустриализации в Румынии в большой мере ограничило бы возможности скорого повышения общего уровня жизни. В этом, пожалуй, состоит главная причина того, что Георгиу-Деж, решив, какова будет его политика, позаботился о том, чтобы массы знал" о его действиях. Он, разумеется, не опубликовал всего этого Я «Скынтее», но сделал так, чтобы все члены партии были пр0 информированы, причем их заставили дать клятву, что оК11 будут держать дело в тайне. Это «тихое разглашение» пр0 изошло, по-видимому, после совещания Исполкома СЭВа 0 Москве (февраль 1963 года), на котором экономическая политика Румынии, очевидно, подверглась суровой критике