Настоящие сердечные муки начались в поезде Пермь — Е-бург.
Пить уже было противно, есть не хотелось тоже, искурил за шесть часов дороги целую пачку.
«Ну и хорошо, что так кончилось с этой дрянью! — настраивал я себя. — Что не сдал билет и улетел. Не хватало еще застать ее с кем-нибудь в постели».
Но перед глазами стояла распутная красавица и улыбалась мне нежной любящей улыбкой.
«Существует же телепатия. Она сейчас осознала свою беспечность и раскаялась, вспоминает обо мне, потому и видится в таком образе», — успокаивался я на минуту и проникался к фантому любимой девушки ответной нежностью.
Так издергался я до сумасшествия, то от ненависти, то от нежности.
Но, добравшись до дома, несмотря на вселенскую усталость, позвонил Фаукату, не мог оставаться один.
Никогда не унывающий татарин тут же прискакал с бюраканом, и я чистосердечно поведал ему всю историю. Выговориться было необходимо, внутри меня колотили такие противоречия, что забили бы весь организм до смерти.
Друг махнул рукой:
— Да все они бляди! Не переживай! Я завтра такую деваху тебе приведу!
Я вежливо отказался.
— Буду с утра ремонтировать квартиру, еще с весны собирался.
— Хорошее мероприятие, — согласился друг, — и как-то даже успокаивает. Вечером прибегу помочь.
— Знаю я твою помощь, начнется одна пьянка, ладно, я сам.
— Как ать хочешь, как ать хочешь, — протараторил весельчак.
Я проводил его до половины пути, как давно было у нас заведено, пока в устоявшееся существование не влезла Лариса.
— Здравствуй, новая старая жизнь! — прошептал я, засыпая.
На следующее утро мне показалось, что вся история с юной оторвой приключилась во сне.
Так отработал мой организм охранительную реакцию.
Впрочем, мой сосед, толстый Женька, личность, однако, романтическая, в ответ на мой упрек: «Много ты спишь», возразил однажды так:
— Никто еще не доказал, что реальней: жизнь или сон.