— «Долги»… Хм-м… Уже знаешь это? Давай-ка попробуй на доске мне доказать, что медиана треугольника меньше его полупериметра, и уходи. Знаешь такую теорему?
Яник сначала решил было, что он ослышался. Как же не знать ему, если он только что на листке сам эту теорему выводил? Воспользоваться заготовленной шпаргалкой не решился. Может быть, где-нибудь ошибку допустил? И он, себя еще раз проверяя, не очень смело принялся мелом строить треугольник на доске. Мел — вообще привычное оружие учителя, ручки — оружие ученика, а мел то крошится, то оставляет чуть заметный след. Наконец, кончил он свое творение, еще раз оглядел, пытаясь высмотреть ошибку, и обернулся к экзаменаторам-мучителям, мол, делайте со мною, что хотите: вот — как умею!.. Всё.
— А почему так неуверенно? — сказал тот самый капитан третьего ранга. — Бодрее надо.
— Откуда же «бодрее»?.. — Кудлатый в тенниске развел руками, хмыкнул тихо. — Наш человек… Что ж вы хотите? Иди, Фишман, иди. Четверка, — молодым, чутким ухом Яник уловил.
— Ваш человек… Так и поставьте пять, Арон Григорьевич.
— Гм-м… Могут начаться разговоры. То да се… Зачем? А он и так пройдет… Гм-м… наверное.
Немолодая женщина, видимо, тоже из преподавателей, спросила:
— А почему вы не на судоводительское отделение идете? Все-таки если в моряки идти… Мальчишки капитанами мечтают стать, а вы…
Яник, все еще в экзаменационном стрессе пребывая, взял да и тезис двух Володей обнародовал.
— Механик и на берегу всегда найти работу сможет. А капитан кем будет?
— Я ж говорю: наш человек. Предусмотрительность-то, а!.. — Кудлатый фыркнул.
Кап-три поморщился.
— Иди, Фишман. Списки вывесят послезавтра.
Весь следующий день, день — промежуток, день — тире, день — как нога, зависшая для шага, Яник промаялся. Навязчиво всплывали в памяти особо острые моментики экзаменов. И понял, что старый хрыч, который на пятерку поскупился, мог бы заставить у доски совсем другую теорему выводить вместо уже доказанной на листике. Чем бы тогда все кончилось, кто знает?
Лора Борисовна сочувственно посматривала на племянника. Может, свои, оборванные войной, студенческие годы вспоминались ей?
— Давай-ка завтра вместе пойдем туда, узнаем.
— Нет, нет! Я сам!
Как рано Яник ни пришел к стенам училища, он далеко не первым оказался все равно. Курсанты с тремя «галочками» на рукавах еще только развешивали списки, насмешливо косясь на нервных абитуриентов и их родителей.
Яник никак не мог найти свою фамилию и вдруг над ухом услыхал спокойное:
— Да вот же опять рядом с моей. На фэ… Я — Федоров. А тебя как звать?