– Я себе очень хорошо представляю, что такое – миллион долларов, – вмешался в разговор работорговец. – А сейчас их получить можно?
– Через тридцать лет? – усмехнулся подполковник. – Попробуй.
– Ну да, – огорченно вздохнул делец.
– И вы его везете в сопровождении всего двадцати человек? В дни Невидимого Солнца? Черти не перед чем не остановятся, чтобы вернуть его.
– Так мы, вроде как, и едем, чтобы вернуть его… – неуверенно произнес я.
– Ребята, да вы – самоубийцы!
Виталик, с интересом слушавший нашу беседу, нервно икнул и выронил вилку. Штурмовики хмуро переглядывались. Умирать никому не хотелось. И мне в том числе. Не для того я сюда приехал! Все же должно было случиться наоборот!
– Да, кстати, Сергей Александрович, – вспомнил я. – Мы с лейтенантом Лопатиным хотели бы подать рапорта о переводе в погранвойска.
– Я уж рапорта подготовил, вам только подписать осталось, – махнул рукой Белкин. – Но только когда вернетесь. Если вернетесь. Я вам даже дам еще одну машину и двоих человек.
– Типа они такие крутые? – оскалился один из штурмовиков.
– Они – нет. А я – да. Увидев машину с заставы, черти миллион раз подумают, прежде чем что-нибудь учудить. Они знают – со мной разговор короткий. Вызову вертушки и раскатаю их по степи.
Проснулся я в премерзком настроении. Второй день Невидимого Солнца. А его, солнечного света, уже очень сильно не хватало. Температура пока опустилась совсем незначительно, но дня через три будет в самом деле холодно. А дальше – холоднее.
Конечно, не тьма меня беспокоила. И не погода. А сказанное, вчера подполковником. Все эта затея разонравилась мне окончательно. Я чисто механически пихал патроны в магазины, стирая пальцы в кровь, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей. Не помогало.
– Пашган, куда тебе столько? – спросил Виталик.
Очнувшись от транса, я посмотрел на тумбочку. Двадцать полных магазинов! В самом деле, куда мне столько? У меня и карманов столько нету!
– Пашган… – нерешительно произнес напарник. – Ты это…
– Чего?
– Если мы вернемся живыми – я тебе полтинник верну. Клянусь!
– Если мы вернемся живыми – я тебе полтинник прощу, – ответил я. – Обещаю.
Я еще раз проверил снаряжение. Надел бронежилет. Напихал магазины в подсумки, лишние – в рюкзак. Засунул пистолет в кобуру. Перецепил ремень автомата с антабки на цевье за антабку на прикладе. Все, как учили. Повесил его на плечо. Попрыгал. Кажется, ничего не звенит. Наконец, напялил шлем и даже застегнул ремень на подбородке, впервые в жизни. Уж очень неприятно было чувствовать себя одноразовым солдатом.
Во дворе царила суматоха. Больше всех суетились работорговцы. За ночь кто-то порезал все шины на их машинах. Даже запасные. Они метались в поисках заплат, Белкин им обещал помочь, но потом, когда проводит нас. Ежу понятно, что колеса бродягам порезали специально. Скорее, даже, по приказу начальника заставы. Уж слишком лакомым куском для торговцев красным деревом был Калаш, чтобы позволить им уйти до нас и подготовить какую-нибудь неприятность.