Пушка подпрыгнула в его руке, озарив цирк вспышкой пламени и прогрохотав раскатом грома. Пуля угодила солдату точно в лоб, сняв половину черепа, но даже мертвый он не ослабевал хватку. Зато полковник, просунув свою руку в замок, смог хоть как-то дышать.
– Помнишь, там, в Грачевске, ты сказал, что тебе стыдно, что ты – тоже Грачев? – с отвращением произнес я. – Теперь мне стыдно, что я – Грачев.
– Моя не убивать твоя, – рассмеялся скаг. – Твоя шанг убивать твоя.
Второй штурмовик кровожадно оскалился, хрустнув костяшками пальцев. Он понимал, что черти нас казнят. Но перед этим верховный черт предоставил неплохое развлечение – убивать полковника так долго, как это возможно. С наслаждением. Лицо офицера исказила гримаса ужаса.
– Нет! – завопил он. – Ты же не собираешься закрыть меня с ними… ты не посмеешь! Да как так… Верховный Хан Киниш, возьми меня на службу! Я хочу служить тебе!
– Твоя? Служить моя? Если твоя так легко продать шанг, как легко твоя продать скаг? Нет. Сегодня я стать Верховный Хан. А завтра вас убивать. Кто еще быть жить.
– Постой! – громко произнес я. – Это твой сын? – я указал на молодого скага. – Я знаю, что с ним. Его укусила каменная гадюка… как это на вашем…
– Шихашижихау, – подсказал майор.
Он произнес это так быстро, и на таком чистом скагаранском, что я усомнился в его земном происхождении. Одно слово – разведчик!
– Я могу его вылечить, – добавил я.
Лицо Киниша дрогнуло. Он заколебался. Впервые за все время представления на его лице появилось какое-то выражение, близкое к человеческому, что-то похожее на душевную боль.
Фигура в балахоне нагнулась к хану и что-то заговорила. Скаг внимательно выслушал, оставаясь неподвижным, а затем ответил:
– Нет. Как моя верить, что твоя не убить моя сын?
Но теперь в его голосе не было прежней решимости! Чаша весов склонилась в нашу сторону, пусть немного, но появился шанс. Крошечный, но шанс!
– Я – Грачев, – заговорил я, вспоминая все, что знал про скагаран. – Мой великий предок и твой великий предок Конош, вместе вели наши народы… племена, к одной цели. Тогда люди и скаги жили в мире. Я клянусь памятью своего великого предка. Ради памяти твоего великого предка. Поверь мне.
– Он тоже быть Грашев, – инопланетянин указал на бьющегося в истерике полковника.
– Вот видишь! – воскликнул Семенов. – На то была воля Тилиса, Единого В Трех Ликах! Один Грачев привел к тебе другого Грачева, чтобы спасти твоего сына!
Майор тоже увидел надежду. Если не спасение – то, как минимум, отсрочку пыток и казни. А там, как говорится, или хан помрет, или многорог сдохнет.