так нас ненавидят.
– Понятно. Ну, складывается впечатление, что они имели большое влияние в Германии. Ты говоришь, у них был доступ к самому фюреру. Неужели именно они через суккуба или каким-то другим способом внушили ему чушь о «высшей расе»? Они предложили создать концлагеря?
– Мы не знаем, – ответила Берта, которая уже доедала третье печенье. – Они хотели использовать Германию как оружие против России. Они не были нацистами; они были лицемерами. Уж поверьте мне, я бы охотно приписала им все военные преступления, но самые страшные злодеяния совершили люди, не подвергавшиеся влиянию преисподней.
– Она права, – сказала Клаудия, – холокост не их идея. Но они не возражали. И охотно к нему присоединились, когда им было выгодно.
Я нахмурился.
– В каком смысле?
– Некоторое время они преследовали каббалистов…
– Каббалистов! – воскликнул я и хлопнул себя по лбу. – Так вот почему он не умер.
– Кто не умер? – спросили ведьмы в полифонической гармонии.
Они напоминали хор из греческих трагедий.
Я вздохнул и собрался с мыслями.
– С самого утра я знал, что уже встречал этих hexen прежде – или просто видел их работу. Они попытались убить меня возле моего дома тем же некротическим заклинанием, которое использовали против Бориса III, но моя защита с ним справилась. – Я совершенно сознательно не стал объяснять, что мне помог амулет из холодного железа. В нашем договоре о ненападении ничего не говорится о том, что я должен раскрыть истинную природу своей защиты. – В последний раз моя защита сработала во время Второй мировой войны.
Берта перестала жевать и изумленно посмотрела на меня.
– Неужели? И где ты был?
– В Атлантических Пиренеях, сопровождал еврейскую семью в Испанию, где они могли сесть на поезд и добраться до Лиссабона, а оттуда в Южную Америку.
Берта подняла руку.
– Подожди немного. Это звучит просто замечательно, – сказала она и вскочила с дивана. – Я сделаю попкорн. – Остальные ведьмы начали протестовать, они считали, что невежливо просить меня рассказать историю под закуску для кино, но Берта решительно от них отмахнулась. – Бросьте, он друид, ему нравится играть роль барда.
Последовали новые протесты, но не слишком искренние, и все закончилось тем, что ведьмы повернулись ко мне с виноватым видом, чтобы я простил их любопытство.
Если честно, это позволило мне стать ближе к ведьмам. За два тысячелетия не изменилось одно: люди любят слушать истории о войне – во всяком случае те, в которых твоя сторона побеждает. Боги тому свидетели, в той войне было совсем немного поводов для радости, если не считать окончательной победы. Но ковен ее пережил, как и я, и мы сражались в ней, несмотря на то что наше участие было необычным. Это создавало связь между нами, и я понимал, что мой рассказ ее усилит и станет фундаментом для новых совместных побед.