— Это из Интернета — светская хроника семилетней давности. Александр знает эту фирму — «Альвик». Он подтверждает!
— Хорошо! Когда вы будете на работе? Вас там легче отыскать?
— Меня уволили. За самодеятельность.
— Правильно сделали! Между прочим, у нас освободилось место в пиар-отделе. Не заинтересует?
— Нет, нет уж. Не мой профиль. Призвание не позволяет.
— Понимаю. Все думают: мент — значит, пузо с жадной лапой. А расследование, говорите, без нас не смогли закончить, так ведь? Значит, и мы для чего-то нужны?
— Павел Валерьевич, теперь ваша очередь.
— Давайте ваши вопросы.
— Во-первых, дневник Алевтины.
— Какой дневник?
— В письме есть про то, что она вела дневник, и в нем вроде как разговаривала с Виктором.
— В деле нет никаких дневников. Честное слово!
— Но вы сегодня будете в ее доме. Разрешите пойти с вами. Он должен быть где-то там, если она не знала, что умрет.
— Она и не знала. Иначе бы не заказала комплексный обед на дом из ресторана «Гиацинт». Ей привезли его через час после катастрофы.
— Значит, она не хотела покончить собой вместе с Черепановым? Я так и знала! Кто же подложил бомбу?
— Мы знаем кто. Тоже хлеб не зря едим. Этот человек убил и Терентьева. Все улики против него — киллер Сергей Шуйков. Кстати, я должен взять с вас расписки.
Полковник выдал нам по ручке и листу бумаги.
— Пишите. Я — имя, фамилия, отчество, такого-то года рождения — обязуюсь держать в тайне известные мне сведения по делу № 498. Сознаю, что в случае разглашения тайны следствия (мы с Александром старательно писали этот диктант, как послушные ученики) понесу ответственность, предусмотренную Уголовным кодексом за разглашение государственной тайны. Данной подписью удостоверяю — и подпись. Понимаете, как все серьезно?
— Понимаем — заверила я. — А право на первую публикацию?
— Сведения, предназначенные для оглашения, будут направлены вам первой. Остальные СМИ получат их через сутки.
— Но письма Алевтины и вся эта любовная история ведь не являются государственной тайной?
— Являются, пока следствие не закончено. Детали мы обсудим позже.
— И еще одна просьба — я бы хотела, чтобы моя фамилия не фигурировала в сводках для СМИ.
— Понял. Не возражаю! А теперь полюбуйтесь, — Павел Валерьевич бросил на стол фотографию, — Сергей Шуйков.
Я взглянула на фотку и обомлела. Со снимка таращился мне прямо в глаза до боли знакомый красивый брюнет, сиплый дегенерат из дома напротив, моя несостоявшаяся любовь и предмет Дашкиного рискованного любопытства…
— Я его знаю! — дурным басом заорала я.
— Не может быть! Вы что, и у него что-то украли?