Чернильное сердце (Функе) - страница 190

И он потащил Мегги вниз по лестнице.

– А ты? – все допытывался Лобош. – Крабат, ты что, ничего не боишься?

– Боюсь. Больше, чем ты думаешь, – отвечал Крабат. – И не только за себя самого.

О. Пройслер. Крабат

Когда Мегги в сопровождении Басты шла через площадь перед церковью, ее тень, словно злой дух, следовала за ней по пятам. Луна в ярком свете прожекторов казалась блеклым бумажным фонариком.

В церкви было почти темно. Статуя Каприкорна выступала из полумрака, наполовину скрытая тенями, а между колоннами было так мрачно, будто сама ночь пряталась там от света прожекторов. Только над креслом Каприкорна висела одинокая тусклая лампа. В шелковом халате, переливавшемся в ее свете, как оперение павлина, он сидел со скучающим видом, откинувшись на спинку. Сорока, как всегда, стояла позади него, но при скудном освещении ее почти не было видно – лишь бледное лицо белело над воротом черного платья. В одной из бочек около лестницы горел огонь. От едкого дыма щипало в глазах, отсветы пламени плясали по стенам и колоннам – Мегги показалось, что в церкви пожар.

– Это последнее предупреждение, – услышала она голос Каприкорна, хотя говорил он негромко. – Накиньте тряпку на окно комнаты, где спят его дети, и облейте ее бензином, чтобы капало! – приказал он Кокерелю, стоявшему у лестницы с двумя другими подручными. – Когда этого недоумка разбудит запах, возможно, до него наконец дойдет, что мое терпение подходит к концу.

Кокерель кивнул, принимая приказ, и, развернувшись на каблуках, велел подручным следовать за ним. Их лица были в саже, в петлице у каждого – красное петушье перо.

– А вот и дочка Волшебного Языка! – язвительно заметил Кокерель и, хромая, прошел мимо Мегги. – Надо же, папочка твой так и не явился за тобой? Видать, не очень-то он по тебе тоскует!

Двое сопровождавших расхохотались, а Мегги залилась краской.

– Наконец-то! – ворчливо сказал Басте Каприкорн, когда тот вместе с девочкой остановился у лестницы, ведущей к трону. – Почему так долго?

На лице матери Каприкорна промелькнуло подобие улыбки. Сорока оттопырила нижнюю губу, придав своему изможденному лицу довольное выражение, что встревожило Мегги гораздо сильнее, чем ее привычно мрачная физиономия.

– Часовой долго возился с ключом, – с обидой в голосе ответил Баста. – К тому же я ловил вот эту… – Он приподнял куртку.

Фея зашевелилась, изо всех сил стараясь освободиться.

– Что это такое? – раздраженно спросил Каприкорн. – Ты подрядился ловить летучих мышей?

Выслушав несправедливый упрек, Баста сжал губы, молча сунул руку под куртку и, сыпля проклятиями, вытащил фею.