Но вернемся к поэме. Рождение богов вносит в мир новый принцип — принцип движения, деятельности. Новые божества составляют резкий контраст с поколением прародителей, символизирующих недвижность и бездействие. В характерной для мифа манере этот контраст подается в виде драматической ситуации: собравшись вместе, боги пускаются в пляс.
Собратья-боги сошлись вместе,
и, бойко ступая навстречу друг другу,
они встревожили Тиамат,
встревожили Тиамат чрево.
Пляской они огорчили сердце
сердцевины небес.
Апсу не мог утихомирить их гомон,
и Тиамат безмолвствовала перед ними.
Хотя их повадки причиняли ей беспокойство
и пути их недобры, она им потакала.
С этого момента конфликт становится открытым, и первым на вызывающие действия богов откликается Апсу. Прислужник Апсу, Мумму, с которым мы встречаемся здесь[402] впервые, — это, судя по его имени mummu («форма», «матрица»), один из аспектов «образа». Вероятнее всего, он олицетворяет волю единственной из существовавших тогда форм — архетипа водной стихии.
Тогда Апсу, прародитель великих богов,
призвал своего советника Мумму, сказал ему:
«Мумму, мой советник, радующий мне сердце,
давай пойдем с тобою к Тиамат!»
Они пошли и перед Тиамат воссели,
совет держали о богах,
своих первенцах.
Апсу открыл уста
и сказал чистой Тиамат:
«Их повадки причиняют мне беспокойство!
Нет мне днем отдыха,
ночью нет сна.
Да уничтожу я их, да сокрушу вдребезги
их пути,
дабы мир мог (опять) воцариться и сон пришел к нам!»
Однако Апсу говорит это матери, у которой любящее и долготерпеливое сердце: Тиамат не потерпит ничего подобного.
Тиамат, заслышав это,
возмутилась, набросилась на своего мужа,
вопила, язвила, одинокая в негодовании.
Она приняла злобу (близко) к сердцу:
«Как можем мы уничтожить
то, что (сами) явили на свет?
Хотя пути их беспокойны —
перенесем это мирно!»
Ее сопротивление могло бы остановить карающую длань Апсу, если бы не вмешательство Мумму, который вновь подстрекает его проучить нарушителей спокойствия, рисуя перед ним заманчивые перспективы безмятежного сна:
«Уничтожь, отец мой, беспорядочные их повадки,
и ты будешь отдыхать днем
и спать ночью».
Апсу возликовал, услыша это,
лик его просветлел,
ибо он дурное замыслил
против богов, своих сыновей;
он обхватил Мумму за шею,
посадил к себе на колени
и стал целовать.
Вести о злом умысле скоро дошли до богов. Сперва они были охвачены смятением, но, несколько успокоившись, уселись и замерли в безмолвии, полные страха. Только мудрый Эйя сохранил достаточно присутствия духа, чтобы подумать об ответном ударе:
Он, разумом превосходящий всех, искусный, умелый,