– В ту же неделю, когда я начала ходить на сеансы психоанализа, я купила и лошадь, – говорит мне Джейн Мари, вскакивая на чистокровного гнедого по кличке Калуа.
Я забрасываю ногу на гнедого по кличке Кранч, перестегиваю стремена на удобную длину, и мы через поток машин отправляемся в Центральный парк. Специалист по японским шаманским куклам Джейн Мари делит жизнь между преподаванием религии и выездкой лошадей. Она выросла в штате Монтана, пошла в школу в Колорадо и не может вспомнить ни одного периода своей жизни, который бы не был посвящен лошадям. Мимо нас на большой скорости, со вспышками красного света и с воем проносится машина скорой помощи. Пешеходы останавливаются и следят за ней взглядом, но лошади не вздрагивают и не пугаются. Они привыкли к этой городской кутерьме и к двум кварталам, полным людей и машин между Клермонтской школой и парком. Возвращающиеся домой из школы три маленькие девочки с рюкзачками подбегают к нам и просят: «Можно ее погладить?» Каждая из них поглаживает лошадь по мягкому боку своей маленькой ручкой, а потом благоговейно отступает. Когда на светофоре загорается зеленый свет, мы пересекаем улицу, выходим на тропу для верховой езды и переходим на медленную рысь.
– А как проходили сеансы психоанализа? – спрашиваю я Джейн Мари.
– Я так долго рассказывала о том, как объезжала жеребца, что в первые месяцы психоаналитик, наверное, думал: «Так или иначе, но довольно скоро мы все-таки доберемся до чего-то конкретного, и потому пока я ей буду просто потакать». Но, знаешь, этому не было конца. Я только и говорила о том, какие успехи делает лошадь. Например, лошадь бывает в чем-то упрямой, а в чем-то податливой, точь-в-точь как некоторые люди – психоаналитик назвал бы это бесчувственностью, – но, чтобы заставить лошадь реагировать, преодолеть ее бесчувственность, ее нельзя бить по голове. Можешь себе представить, как это происходит. Люди постигают окружающее умом, воплощают свой опыт в понятиях, но лошадь, если у нее будет травматический опыт, отразит это в своем поведении. Со временем я обнаружила, что кто-то обижал мою лошадь, когда пытался сделать ее пастушьей.
Когда Калуа ступает по камням, скрытым под слоем песка, его копыта издают такой звук, будто галькой царапают по гальке. Этот резкий скрежет по мягкому влажному песку отчасти и придает верховой езде такое очарование. Она полна, казалось бы, несовместимых ощущений и непримиримых конфликтов. Но вместо того чтобы нейтрализовать друг друга, они возникают вместе и существуют бок о бок, как ноты на струне. Жесткое и мягкое. Дикое и ручное. Самообладание и паника. Грация и сила.