Марсель Пруст родился в Париже в 1871 году, в разгар Франко-прусской войны, во времена ужасных лишений, урезанных пайков и болезней. В отчаянии парижане, чтобы выжить, ели собак, кошек и крыс, а эпидемия холеры косила жителей одного района за другим. Не в силах достать продукты, необходимые ей во время беременности, мать Пруста обвиняла себя в том, что жизнь ее ребенка началась с таких лишений. Вскоре она забеременела снова, и у Марселя появился брат и соперник, который его возмущал и с которым он постоянно ссорился. Но мать баловала Марселя, постоянно ухаживала за ним, окружала его заботой, если казалось, что он заболел, и каждую ночь перед сном читала ему взрослые книги, старательно пропуская те места, в которых говорилось про любовь. Со временем у Марселя возникла стойкая ассоциация между книгами и его матерью. А еще и понял, что именно во время болезни она уделяла ему особое внимание. Казалось, Жанна Клеманс, опасаясь, что родила больного ребенка, инстинктивно относилась к нему как к единственному сыну. И ее отношение преданной сиделки вынуждало Марселя становиться еще слабовольней. С самого детства мать и сын накрепко связали себя друг с другом, исключая всех прочих из их тесного симбиотического круга. В наше время мы, возможно, определили бы Жанну Клеманс как чрезмерно опекающую, «сверхзаботливую» мать и предположили бы, что у астмы Марселя было психологическое происхождение. Фрейд, скорее всего, предположил бы – как он сделал это в случае с Леонардо да Винчи, – что своей гомосексуальностью Марсель был обязан слишком сильному отождествлению себя с матерью, так что в конце концов он стал любить юношей так же, как любила его мать. Как бы то ни было, но значительную часть своего детства Марсель был прикован к постели, часто пропускал школу, и именно мать ухаживала за ним в то время, которое его отец, врач, проводил на службе. На протяжении всей жизни Марсель и его мать обменивались частыми письмами – даже когда они жили в одном доме, – и ее письма зачастую заканчивались витиеватыми нежностями наподобие тех, какими обмениваются влюбленные. То были золотые дни любви и открытий для юного Марселя, которого его мать, поддразнивая, называла «моим волчонком», потому что он был жаден до ее ласк; то было время, когда солнце всегда стояло в зените, и он единолично владел любовью единственного на Земле совершенного существа.
Взрослому Прусту, чтобы оживить воспоминания детства, не приходилось копаться в памяти. Они появлялись сами собой, как манна небесная, и он отзывался о них как о «непроизвольных». То есть они не создавались обдуманно, специально для романа, но просто возникали. Но как только они появлялись, Пруст превращал каждое из них в маленькую вечность, в миниатюрную вселенную, которую можно изучать бесконечно, в калейдоскоп ощущений. Можно привести известный пример из романа «По направлению к Свану»: в нем холодным зимним днем мать Марселя предлагает ему мадленки, маленькие бисквитные печенья в форме ракушек, и чай. Он окунает кусочек печенья в чай, который зачерпнул ложкой, и подносит его к губам. Когда Марсель пробует этот кусочек, по его телу пробегает дрожь, в его памяти звучит гонг, и он переносится в детство, в гости к тетушке, которая угощала его мадленками с чаем, настоянным на цветках лайма. И он вновь чувствует вкус этих круглых маленьких бисквитов, вновь вдыхает аромат этого чая. Плотину открыли, и бурным потоком хлынула река разного рода впечатлений – осязательных, зрительных, звуковых, впечатлений от обстановки. Счастливо наделенный фотографической памятью и страстью к точным подробностям, Пруст способен передать читателям свои ощущения с такой силой, что каждый из них чувствует, как он проскальзывает в комнату, где находятся тетушка Пруста и ее горничная. Читатель становится близким человеком, участником сцены: есть один лишь он, как если бы больше никто на свете никогда этого не читал или не представлял. Чувственный анимист, Пруст полагал, что воспоминания таятся в вещах, как демоны или духи. Однажды вы смакуете что-то особое – или проходите мимо дерева, или видите, как завязывают бант, – и память овладевает вами, буквально набрасывается на вас. Когда это происходит, она пробуждает все сопутствующие воспоминания, и в результате оживает все. Прошлое – это затерянный город с золотом инков, полный сказочных храмов, благородных правителей, извилистых улиц; город, в котором совершаются жертвоприношения, который можно открыть во всем его великолепии.