Бол не оставил никаких припасов, а охотиться я не умел. Как ни странно, но за три дня, пока я приходил в себя, мне не захотелось есть или спать. Страх, что я превратился в зомби, легко отгонялся путем щипания себя за мягкие ткани — как известно, мертвые боли не ощущают. Привыкший к смирению, я принял случившееся как данное Создателем.
Среди одежды нашелся теплый плащ серого цвета. Он был очень похож на рясу, разве что не коричневый. Его-то я и одел поверх рубахи, штанов и кожаного жилета. В карманы последнего переложил все мелкие вещи из забытого всеми моего сидора — несколько мелких серебряных и медных монет, огниво с кремнем, непромокаемый мешочек соли со специями и складной нож, найденный у гоблина. Редкая вещь, а нелюдю досталась. Высокие ботинки Раша и его посох завершили мою экипировку.
Благодарно поклонившись гостеприимному дому, вернее, тому, что от него осталось, я двинулся в путь по тракту. Без припасов, без воды, без карты. Во мне уютным теплым огоньком свечи в зимнем окне горела Вера. Создатель мой все еще на меня уповал. Я дойду до Запретных земель и исполню волю Его. Еще предстояло найти Гарута и поделиться с ним радостью воскрешения. Уж он-то, как восставший из мертвых, точно оценит.
За крепостной стеной Выжега стояли бараки. Мы с пограничниками в них не ходили, полагая, что орочьи факельщики сожгли их первыми, либо их смели осадные машины. А вот нет, стоят же, почти полностью уцелевшие. В грязи и зарослях сорной травы, в мусоре и чьих-то костях.
Был прохладный и безоблачный осенний день. По мощеному тракту, присыпанному большими листьями каштана и клена, приятно было шагать. В кустах все еще пели птицы и суетились мелкие грызуны. Куда ушел Бол, я даже не смел предполагать — у парня теперь только один путь, исполнить приказ, а именно дойти и оповестить родственников Хатчета. Стало быть, он на несколько лиг впереди меня, а может быть и дошел, если лошадью обзавелся.
Вдруг какое-то тусклое сияние отвлекло меня от раздумий. Сперва я принял его за солнечный блик на чем-то металлическом, однако, подойдя поближе, я узрел привычное для магического взгляда свечение артефакта. О, Создатель, ты не отнял у меня способность ВИДЕТЬ! Вознеся благодарственную молитву, я двинулся на огонек. Если осталось какое-то проклятое капище или зловредный амулет, то я обязан это уничтожить.
Сияние привело меня в большую землянку из трухлявых досок и посеревшего лапника поверх навеса. Прежде чем воспользоваться входом, мне пришлось примять посохом высокие заросли крапивы и несколько раз сильно ткнуть в закрытую дверь, которая не выдержала и рухнула вовнутрь, подняв облако пыли. Подождав, пока она осядет, я вошел. Внутри было темно и пахло гнилью. Забывшись, привычно призвал силу Его для освещения, но ладонь лишь слегка нагрелась и только. Выругавшись и вознеся молитву во прощение гордыни и сквернословия, я полез за огнивом. Обыскав все карманы, вспомнил, что его я положил на самое дно сидора и повторно выругался и вознес молитву. Пока молился, глаза привыкли к сумраку, и я смог рассмотреть, где я нахожусь.