Балакин держал в руках свой собственный паспорт, глядел на собственный портрет и молчал. Желваки вздувались и опадали на его скулах.
— Ну что, Александр Иванович, — прервал молчание Басков, — ловил я вас, когда про Шальнева спрашивал?
— Это было у Эсбэ в кармане? — не отвечая на вопрос, спросил Балакин.
— А откуда же бы попал ко мне ваш паспорт? Или опять думаете, покупают вас?
Балакин молчал.
— Кого покрываете, Александр Иванович, — со вздохом сказал Басков.
— Мне покрывать некого.
— Города, где после колонии жили, боитесь?
— Это вы на меня не навесите, — Балакин поднял голову. — Большое дело — уехал, не рассчитавшись.
Басков поднялся, взял у него паспорт, спрятал в сейф.
— Вы уж и меня за долдона не держите, Александр Иванович. Тут ведь заколдованный круг. И сдается мне, одно имечко все развязать может.
Имя Чистого ни разу еще не всплывало, но наивно было бы полагать, будто Балакин не подозревает, что оно известно Баскову. Однако Басков не желал первым произносить это имя — опять-таки в надежде, что Балакин в конце концов использует оставляемый ему шанс добровольно помочь следствию и тем облегчить не только душу, но, может быть, и будущую свою участь. Если бы он мог признаться этому старому взломщику сейфов в своей симпатии к нему, вызванной еще рассказом Серегина… Да нет, это было бы уж слишком…
Басков, закрыв сейф, сказал Серегину:
— Мне на полчасика отлучиться надо, Анатолий Иванович. А вы тут посидите, потолкуйте. Наверное, есть что вспомнить.
— А вот Брысь скажет опять, что психологию разводим, — какой же разговор?
Балакин промолчал, и Басков у него за спиной, уже от двери, весело подмигнул Серегину.
— Я Марату скажу, пусть чайку принесет.
И он оставил Балакина и Серегина с глазу на глаз.
Глава X. БРЫСЬ РАССКАЗЫВАЕТ
— Серьга, стал быть, — после долгого молчания сказал Балакин, не глядя на Серегина. — А вот как звать вас — хошь убей… Память отшибло.
— А ты меня и тогда не знал, как звать. Это мы с Эсбэ тебя знали.
Балакин посмотрел на него.
— На «ты» хочешь? Не брезгуешь?
— Не надо, Брысь. Старые мы уже.
— Я этому молодке говорил, — Балакин кивнул на дверь, — меня еще комары кусают, значит, нестарый. А вы кто же по чину будете, если не секрет?
— Полковник. — Серегин застегнул запонку на рукаве и пригладил волосы ладонью.
— Далеконько разбежались, — сказал Балакин.
Вид у него был очень усталый, и Серегин считал пошлым продолжать разговор в таком невразумительном духе. Не об этом он думал.
— Знаешь, Брысь, — сказал он, сердясь на себя, — я тебя не допрашиваю. — Он тоже кивнул на дверь. — Этот молодка через меня Шальнева опознал, через твою черепашку… Тебе учесть это надо, а вешать на тебя лишнего никто не станет. Сам навешал… Тебе же край. Помоги — легче будет.