— Там майора царапнуло малость. Вы бы, как мастер своего дела…
— Понял, — перебил его врач и сел во вторую «Волгу», рядом с Басковым.
Он осмотрел Баскова и сказал:
— Счастливый случай.
Рана уже не кровоточила. Врач смазал ее йодом, достал из чемодана шприц в стерильном чехольчике.
— А это чего? — Басков покосился на шприц. Он терпеть не мог уколов, малодушно оправдывая себя популярным соображением: «А кто их любит?»
— Противостолбнячное и антигангренозное, — объяснил врач.
Сделав укол, врач пообещал:
— Сегодня через три часа — еще один противостолбнячный, а потом еще.
— А может, не надо?
— Непременно надо.
Басков посмотрел на часы. Было без десяти пять. С Колобовского они выехали в половине четвертого — значит, на все про все ушло час двадцать. Восемьдесят минут. А ему казалось, что перестрелка в квартире № 23 происходила во сне, который снился ему ну не менее как неделю назад.
— Трогай, Юра, — сказал Басков шоферу и взглянул на дом.
При Чистом оказалось четырнадцать с половиной тысяч рублей. Басков подсчитал: в Ленинграде они с Брысем оставили себе по три тысячи, а тринадцать Брысь отдал Шальневу для его сестры Ольги. У Брыся при аресте было две с половиной. Из совхозной кассы они унесли двадцать три. Значит, до Ленинграда и в Ленинграде потратили вместе четыре тысячи, а врозь — две. Что ж, для казны не так уж и плохо — заполучить обратно семнадцать тысяч, могло бы быть и хуже.
Но денежный вопрос, поскольку с ним все ясно, сам по себе больше не интересовал Баскова. То, что государству возвращается такая солидная часть украденного, радовало его из-за Балакина: на суде этот факт, безусловно, будет иметь значение. Он никак не мог вытравить в себе симпатию к вору, возникшую из рассказа Анатолия Ивановича Серегина, и желал ему только одного — чтобы срок был поменьше. Ну, пусть десять, пусть двенадцать лет… Лишь бы не высшая…
К Чистому у него не было ни капли жалости. Впервые за всю свою жизнь в угрозыске Басков испытывал чувство неприлично злорадное, но не поддающееся, как он ни старался, протестующим доводам разума, чувство, что вот он изловил человека, который заслуживает приговора на всю катушку и. может быть, услышит такой приговор. И дело тут было вовсе не в том, что Чистый ранил его. Подумаешь, царапина…
На первом допросе Чистый пытался выкручиваться насчет ограбления кассы, валил все на Брыся.
— А куда вы девали черную перчатку со свинцовым блином? — спросил Басков, раздражаясь.
— Какие перчатки? — с улыбочкой удивился Чистый. — Лето же, гражданин начальник.
— А охранника вы чем по затылку ударили?