— У нас той икры в Видяево, — Алик равнодушно зевнул, — а яхт…
— Друг-то не желает в свои кладовые? — гном обернулся к Никите.
— Желает, желает, погоняй его, Иваныч, по астралу, а то я тут за всех отдувайся.
Подпирая кулаком натруженную поясницу, Алик оторвался от стула; проходя мимо Растёбина, украдкой шепнул:
— Уф, спасай. Или вместе дёргаем.
Азарт заглянуть в свои кладовые взыграл у Никиты вяло. Без сна, и с похмелья — много там не нашаришь. Часок бы вздремнуть — тогда бы он попробовал.
— Ну что? В бой? — восседая меж книжных груд, гном улыбался улыбкой ярмарочного зазывалы.
— Дважды два сейчас сложно. Глаза слипаются.
— В полудрёме, — рентгенолог понизил голос до конспиративного, — наоборот, как по маслу, в астрал входишь… Ну, что?
Никита почти решился, но тут, к его облегчению, Майков сам унял свою ретивость.
— Ладно, не буду склонять. Чистоты эксперимента ради — лучше действительно на свежую голову. Глядишь, и Алик бы отстрелялся по трезвой будь здоров.
— Ну, мы-то стёклышками ни фига сегодня не были, это точно, — поддакнул мичман.
Морщинки у глаз Олега Иваныча засияли.
Похоже, они оба — стёклышки запотевшие, ухмыльнулся Растёбин.
— Надумаете — я готов с радостью. Идёт?
— Идёт, — пообещал Растёбин.
— Да, будьте любезны ваш знак?
— Знак?
Сути вопроса Никита не уловил искренне.
— Понятно всё с вами. Дату рождения свою сообщите.
Странный гном, подумал Никита. Не сумасшедший, но с прибабахом определённо.
— 8 января, — сообщил Никита день своего рождения.
Обежав глазами над его головой невидимую дугу, Майков вдруг озарился радушнейшей улыбкой.
— А ведь у нас с вами на двоих — общий астральный шлюз. Большая, между прочим, редкость. Остальное, — таинственный пасс рукой, — скажу позже. Вас, кстати, не с сытого обеда так разморило?
— С бессонной ночи.
— Ё, а время-то! — всполошился Алик, крутанув на запястье командирские часы, — время-то уже — два! — хлопнул себя по плоскому мальчишескому животу, словно нерадивому денщику выдал подзатыльник. — Как хотите, я — на камбуз!
— И то верно: сколько можно пить? — нос Майкова — шероховатая слива — чутко вздрогнул и залоснился. Гном вновь осветил Никиту загадочно-радушной улыбкой, прихватил зачем-то сетчатую авоську, набитую книжками, и все трое отправились в столовую.