– Бедный профессор… Падший ангел…
И именно в этот миг я поняла, что оказалась в конце пути. Текст иссякает, и я вот-вот потеряю недоступность – как в том случае, если выберу раздевание, так и в том, если буду его откладывать. Двигаться дальше в Красоте, будучи совершенно обнаженной, допустимо, но это могут себе позволить только более опытные наживки, это явно не мой случай.
Я умолкла. Прекратила представление. Осознание своего поражения лишило меня сил.
Послышались еле слышные аплодисменты.
– Великолепно! – сказал Женс. – Великолепно. Эта твоя идея с игрой в раздевание… Слова, родившиеся так естественно… В какой-то момент… – Он провел по лицу рукой. – В какой-то момент ты казалась самым прекрасным, что я видел за многие-многие годы… Но дальше тебе дороги нет, ты это знаешь. Ты проиграла, но я благодарен тебе за попытку. Я получил наслаждение, – прошептал он.
Я чувствовала, что устала от этой игры. Подняла с пола чулки.
– Ну так идите к черту, – сказала я.
– В этом нет твоей вины. Пытаться сыграть Красоту только на одной воле – всегда дело рисковое… Морик использовал специальные декорации для…
– Избавьте меня от урока, будьте добры. Я дура, что пришла к вам. – Подавив слезы, я резким движением застегнула молнию сапога.
– Минуточку, одну минуточку… – Женс, казалось, вдруг взъярился: – Это ведь ты просишь у меня невозможного! Это ты пришла ко мне, чтобы я сказал, как превратиться в лакомый кусочек для этого ненормального, а я лишь хотел показать тебе, каким образом твоя невероятная воля становится в этом случае препятствием… Как только ты пожелаешь, ты действуешь, а как только действуешь, играешь. И ты не можешь пойти дальше…
– Прощайте, профессор. – Больше не было сил его слушать. Я расплакалась бы, если бы не ушла оттуда. Я закончила обуваться и потянулась за пальто, когда Женс произнес:
– И ты не можешь пойти дальше… если только я не скажу тебе как. – Увидев, что я остановилась на пороге, он рассмеялся. – Давай попробуем пролить хоть немного света на это запутанное дело, – прибавил он и повел рукой.
Лампа погасла, жалюзи поползли вверх, до половины окон, впустив полосы серого полдня. Лишившись своего убежища в коконе ослепительного света, Женс вновь превратился в дряхлого старика.
– Скажи-ка мне, какая из пьес Шекспира трактует Красоту?
– «Двенадцатая ночь».
– А что там служит основным ключом?
– Персонажи влюблены в тех, кто их любить не может. Недостижимость.
– А какая пара персонажей в наибольшей степени символизирует эту недостижимость?
Мне это напомнило экзамены Женса в ту пору, когда он меня тренировал.