– Мне очень хотелось бы увидеть тебя снова, – произнес он.
– Мне тоже, – призналась я. – Спасибо за… все.
Я потянулась к его щеке губами. Он с тем же намерением – поцеловать на прощание – наклонил голову, и наши губы случайно встретились. Смущенные, мы улыбнулись, но, взглянув друг на друга, стали целоваться. Каждый поцелуй казался новым, а последний вышел таким, будто наши губы еще не соприкасались.
И вдруг я подумала, что больше ни секунды не могу находиться рядом с ним.
Не могу позволить себе ни одной слабости. Все еще не могу – пока моя сестра в опасности.
Наблюдатель ждал: я должна оставаться актрисой.
– Мне пора, – сказала я, но Валье, подняв руку, остановил меня:
– Диана… Чем бы ты там сейчас ни занималась, прошу: береги себя, пожалуйста.
Я оставила Валье – встревоженного и довольного – махать рукой на прощание и пошла к автобусной остановке. К своему подъезду я подошла около одиннадцати ночи, но и в этот час по улицам все еще торопливо сновали люди. «Ты там? Ты меня чувствуешь?» Я огляделась вокруг и ввела код доступа. Дезактивировала сигнализацию своей квартиры, разделась, оставшись в трусах и туфлях, и принялась за Экспозицию. «Желай меня. Я притворюсь твоей. Приди ко мне. Я хочу обмануть тебя». Именно это порекомендовал мне Женс: «Признай, что ты – наживка, не бойся сказать это самой себе, не пытайся скрыть этот факт». Тем не менее, когда два часа спустя я закончила, вера моя улетучилась. Как можно при помощи этого привлечь его? Женс просто рехнулся.
И я тут же заснула, против всех ожиданий. Но приснился мне не Марио Валье, и не его поцелуй, и не этот необычный ужин, за которым я рассказала о том, о чем не рассказывала никому и никогда, а мне сказали то, чего никогда раньше не говорили. И не Наблюдатель. Мне снились все известные мне жертвы – целый зрительный зал страдающей от боли публики, для которой я работала. Все те, кто продолжал нуждаться в моем представлении.
И когда в четверг телефон разбудил меня в 6:50 утра, я приготовилась услышать дурную новость.
– Диана?.. – Голос Мигеля.
Я слушала его, лежа в постели, в темноте.
– Я хотел… хотел, чтобы ты узнала как можно скорее…
Я взмолилась о том, чтобы всего лишь нашли тело Элисы Монастерио, но раньше, чем услышала, я уже знала, что это не то.
«Это Вера, – подумала я с абсолютной, ужасающей уверенностью. – Он выбрал ее».