Нели распахнула обе створки двери в дальнем конце гостиной. Клаудия стояла у противоположной стены, возле открытого окна, в слабом свете уличных фонарей. На ней было то же простое бирюзовое платье, и она казалась такой худой и маленькой, что совсем терялась среди мебели. Когда она повернулась взглянуть на меня, я заметила, что лицо ее бледное, как у трупа.
– Я тут… вспоминала, Жирафа, – сказала она, увидев меня. – Разное…
– Успокойся, Сесе, я уже здесь… – Я помахала Нели рукой, и она отступила назад. – Могу я зажечь свет, Сесе?
Мой вопрос она пропустила мимо ушей.
– Я видела доктора Женса… Видела его в своей камере. Я смотрела вверх. Мне было трудно смотреть вверх: у меня даже глаза болели… У тебя когда-нибудь болели глаза? Я не могла ни говорить, ни шевелиться, но я смотрела вверх и видела его. Лицо Ренара я не видела ни разу: на нем была маска…
– Сесе, послушай…
– Я не могла ни говорить, ни шевелиться. Он не хотел, чтобы я шевелилась. И ему не нужно было меня связывать: Ренар умел убеждать. – Она хрипло расхохоталась. – Знаешь, что он однажды со мной сделал? Окатил бензином и заставил держать в зубах горящую спичку, пока он… Ладно, он не «бил меня» и даже не «колупал»… Впрочем, возможно, что все сразу. А самое интересное, как сказал бы Женс, самое-пресамое, заключалось в том, что мне эту спичку хотелось уронить. Мне хотелось пылать, как навоз в чистом поле. – Она скорчила гримасу, задрожала. Теперь, когда я стояла ближе, стало заметно ее безумие – оно как пот, пропитавший ее тело, оно – та даль, из которой она говорила, словно со дна колодца. – Сдохнуть тысячу раз… Нет, даже больше. Сколько раз хотелось умереть тебе?
– Все уже позади, Сесе… – Я медленно подходила, протягивая руки.
– Но так и не выронила эту спичку. Предпочла жить, как навоз. Доктор Женс сделал мне большой подарок… Ему это дорогого стоило, но он добился. Под конец я выблевала все, чем была. Наконец я узнала. Чем я была, я это имею в виду. Почему захотела стать наживкой. Я это выблевала. Ты этого не знаешь, Жирафа: тебе понадобится Ренар, чтобы он заставил тебя все это выблевать… Но я-то знаю, что мы такое. Рвотные позывы. Даже не желчь. Тошнота. Вот что такое мы, наживки.
– Да, Сесе, именно это… А теперь ты позволишь нам о тебе позаботиться, хорошо? – Я взглянула на скорчившийся силуэт Нели возле дверей. – Нели, позвони в отдел и…
– Я упала в колодец! – перебил меня пронзительный крик Клаудии. – И знаешь, что там, Диана?.. Огромное зеркало. Но самое страшное вот что: ты в него смотришься, но абсолютно ничего не видишь…