Девочке показалось, что кто-то приближается к ее двери. Амелия, конечно. Но, кем бы он ни был, войти он не решался. И она подумала: не братик ли надумал сыграть с ней какую-нибудь шутку?
– А я тебя слышу, – сказала она громко, улыбаясь.
Никто не ответил. Она уже собралась нажать на кнопки управления креслом, чтобы подъехать к двери, когда внезапно что-то привлекло ее внимание в картине.
Папа был прав: ангел слишком серьезен. Она нарисовала его с такими распростертыми руками, что он, казалось, уже никого не приглашает в свои объятия, а хочет сцапать какую-нибудь невинную жертву. Пальцы у него – как когти.
Ты моя, Каролина.
Он был плохо сделан, совсем нереальный. Только выражение его лица оставалось привлекательным, и Каролине вдруг пришло в голову, что, несмотря на всю серьезность, в его глазах – блеск какого-то…
Внезапно дверь рывком распахнулась; та фигура, что, пошатываясь, вошла в комнату, тоже была плохо сделана и тоже была нереальной. Он, казалось, появился из фильма ужасов – весь в кровище, с ножом в руке. Каролина даже не закричала. Она просто-напросто в это не поверила. Одна когтистая лапа схватила ее за оранжевую маечку, и она почувствовала себя вздернутой вверх. Ее бесполезные ноги задергались в воздухе, как щупальца кальмара, а потом она снова упала на спину, на свою кровать. Больно ей не было – она будто отключилась от того, что происходило, глядя на все, словно на фрагмент собственной картины. И когда он набросился на нее, давя своим рычанием, запахом свежей крови и звериными жестами, и потянул вниз ее черные лосины, пытаясь их снять, Каролина поняла, что это не ее отец, он просто не мог им быть, – это был ангел.
Она поняла это, потому что разглядела в глазах ангела то же самое, что видела теперь, так близко, в глазах этого мужчины.
Наслаждение.
Весь остаток того дня я задавала себе одни и те же вопросы. Откуда у меня ощущение, что Женс скрывает что-то? Может, ему все же известно, где Вера? А что следует думать о похищении Элисы? Связаны ли оба исчезновения с проектом «Ренар»?
Я решила поговорить с Падильей, но в отделе мне сказали, что он взял выходной, а у меня не было номера ни его мобильника, ни домашнего телефона. Единственной надеждой оставался Мигель. Я послала ему эсэмэску. К вечеру, когда за окном уже темнело, зазвонил мой телефон. Это был Мигель. Он казался довольным, извинился, что не позвонил раньше, и предложил нечто необычное: встретиться в мексиканском ресторане на улице Принсеса, который нравился нам обоим. У меня не было желания ужинать в ресторане, но Мигель принялся уверять, что хочет лишь найти какое-нибудь приятное место, где можно спокойно поговорить. В конце концов я согласилась, надела куртку и, проехав по холодному, мокнущему под дождем Мадриду, оказалась в ресторане раньше его. Должна признать, что атмосфера заведения, достаточно многолюдного в канун праздника, воспоминания о других наших встречах в этом зале и первые глотки «Маргариты» меня таки расшевелили. Пока я изучала меню, снабженное с фотографиями блюд, передо мной выросла тень, что побудило меня поднять взгляд. Это был он.