– Отлично, супервумен! – воскликнула она. – Давай! Поднимайся!
Она выбросила кулак вперед, но я уклонилась. Следующий удар уже попал в цель, и по моему подбородку потекла кровь.
– Давай, Жирафа, шевелись! Ударь меня!
Тактика Клаудии была неизменной: ждет, бьет, опять ждет. И тогда я поняла почему. Она хочет держать меня на расстоянии, а вовсе не драться. Ее цель – не выбить из меня сознание и даже не победить меня, а снова насадить на крючок. Она готовится к новой маске. И это подтолкнуло меня выработать план.
Я передвинулась в угол – тот, что был напротив входа и возле зеркала, которое мы обычно использовали во время репетиций. Закрывавший его занавес с одного угла был оторван и висел только на втором углу, наполовину занавешивая стекло. Я специально упала после очередного удара, чтобы оказаться к Клаудии спиной, близко от зеркала, и подготовила свою маску – за десятые доли секунды.
Филия Клаудии – Кровь. Ничего общего с вампирами, скорее с притяжением, которое может спровоцировать наживка, притормозившая свой собственный псином в пользу яркой декорации, где будет доминировать ярко-красный цвет. Женс связывал эту филию с «Генрихом VIII», одним из последних творений драматурга, написанным предположительно совместно с другим членом Кружка гностиков, Джоном Флетчером. Замысловатые и подробные ремарки, пышные декорации, пурпурные одежды таких персонажей, как кардинал Уолси, и даже тот факт, что главный герой – король – стал знаменит в том числе тем, что отрубил голову нескольким женам, – все это тайные символы маски Крови. Все жидкости красного цвета, в том числе и кровь, усиливают эффект. Женс заставлял нас репетировать эту маску, предварительно обливая нам кожу красным вином.
Я быстро перебрала в уме необходимые компоненты: свет – фонарь в руке Клаудии, костюм – моя маечка, вымазанная в крови, а также фон – красный занавес с зеркалом в виде украшения – и решила, что они идеальны. В следующую паузу между двумя ударами я выпрыгнула, заняв позицию перед зеркалом, и развернулась лицом к Клаудии, приготовившись сыграть маску.
Она вышла неплохо. Но я упустила одну деталь. Или даже две.
Клаудия тоже была хорошей наживкой.
А теперь стала еще лучше.
Это как игра в покер. И я почувствовала, что она поворачивается, швыряя в меня full[67], и мне даже показалось, что я вижу не улыбку, а руку, которая открывает передо мной четырех тузов.
И джокера в придачу. Джокера колоды. Йорика.
Часть сознания – та, которую еще не окутал туман, – поняла, что это, видимо, и есть Йорик, потому что та маска Труда, которую она показала, хотя и была безукоризненна (раскрыть руки, напрячь бицепсы, направить свет на свой живот),