Он перестал улыбаться, а был серьезен.
Вася задумалась.
— Рынок, — сказала она через миг. — Там больше места.
— Как пожелаешь, — сказал Челубей со снисхождением.
— Когда твой брат узнает, Василий Петрович, — пробормотал Касьян, — я тебя не прикрою.
Вася его не слушала.
* * *
Пусть к площади стал процессией, слух разлетелся по улицам быстрее них. «Василий Петрович поспорил с татарином Челубеем. Приходите к площади».
Но Вася не слышала. Она слышала только дыхание кобылицы. Она шла рядом с лошадью, пока та билась с веревкой, и говорила. В основном, чушь: похвалу, слова любви, которые могла вспомнить. И она слушала лошадь.
«Прочь, — думала кобылка, только это она могла передать головой, ушами и дрожащими ногами. — Прочь. Нужно бежать. Я хочу других, хорошую траву и тишину. Бежать».
Вася слушала лошадь и надеялась, что не поступила ужасно глупо.
* * *
Он был язычником, но русские любили представления, и Челубей это устроил. Если кто — то в толпе кричал похвалу, он изящно кланялся, взмахивая рукой с камнями. Если кто — то насмехался, скрытый в толпе, он отвечал ревом, и толпа смеялась.
Они шли к большой площади, и всадники Челубея начали освобождать место. Торговцы ругались, но все было готово, и лошади татар замерли, размахивая хвостами, погрузившись копытами в снег, удерживая толпу.
Челубей сообщил об условиях сделки на русском с акцентом. И тут же, несмотря на присутствие стражи, начали делаться ставки среди зевак, дети забирались на прилавки, чтобы видеть. Вася стояла с перепуганной лошадью посреди нового круга.
Касьян стоял перед толпой. Он выглядел и недовольно, и заинтриговано, но при этом явно усиленно размышлял. Толпа становилась больше и громче, но Вася видела только лошадь.
— Идем, девица, — сказала она на языке лошади. — Я не наврежу.
Кобылка застыла и не отвечала.
Вася смотрела, дышала, а потом, несмотря на риск, под взглядами всех глаз на площади, подошла и сняла веревку с головы лошади.
Потрясение прокатилось по толпе.
Кобылка замерла на миг, испуганная, как и зрители, и Вася прошипела:
— Так иди! Убегай!
Подгонять не требовалось, лошадь бросилась к одной лошади на краю, к другой, она поворачивалась и бежала. Если она пыталась остановить, Вася гнала ее. Конечно, чтобы кататься, лошадь должна слушаться, и сейчас она должна была слушаться приказа бежать.
«Убирайся», — у приказа было другое значение. Когда жеребенок не слушался, любимая Мышь, кобылица из Лесной земли, выгоняла юнца на время из табуна. Она сделала так один раз и с Васей, к недовольству девушки. Это было худшее наказание для молодой лошади, ведь табун был жизнью.