Люди рассмеялись вокруг. Улыбка татарина не дрогнула, хотя веселье на его лице пропало.
— Брось мне вызов, мальчик, — тихо сказал он. — И я отплачу.
— Не сегодня, — твердо сказал Касьян. Он встал у плеча Васи.
— Ладно, — сказал Челубей с обманчивой мягкостью. Он махнул одному из своих. Появилась красивая расшитая уздечка. — Это моя похвала, — сказал он. — Она твоя. Живи долго.
Его глаза обещали другое.
— Мне не нужна уздечка, — сказала гордо и беспечно Вася. Она отвернулась и пошла прочь, лошадь следовала за ней, в тревоге прижимаясь носом к плечу Васи.
— Умеешь ты находить беду, Василий Петрович, — сказал Касьян, догоняя ее. — Ты завел себе врага. Но… ты и с лошадьми обращаться умеешь. Это было представление мастера. Как ты ее назовешь?
— Зима, — сказала Вася, не думая. Это подходило ее изяществу и белым чулкам. Она погладила шею кобылицы.
— Теперь будешь разводить лошадей?
Кобылка шумно дышала в ухо Васи, и девушка испуганно обернулась, чтобы посмотреть на нее. Разводить лошадей? У нее теперь была лошадь, что могла рожать жеребят. У нее был кафтан с золотой вышивкой: подарок князя. Бледный нож в ножнах на боку: подарок демона зимы, и холодный сапфировый кулон на ее груди: подарок ее отца. Много дорогих подарков.
У нее было имя. Василий Петрович, как ревела толпа. Василий Храбрый. Вася ощущала гордость, словно это было ее имя.
Вася могла быть в этот миг кем угодно, кроме себя настоящей — Василисы, дочери Петра, рожденной далеко в лесу.
«Кто я?» — задумалась Василиса, ее голова закружилась.
— Идем, — сказал Касьян. — До ночи будет знать вся Москва. Тебя будут звать Василием Укротителем лошадей, у тебя будет больше имен, чем у твоего брата. Оставь кобылку в загоне с Соловьем, он ее утешит. Теперь тебе точно нужно выпить.
Вася не придумала другого, пошла за ним обратно, прижимая ладонь к шее лошади, пока они шли по буйному городу.
* * *
Соловей, столкнувшись с настоящей кобылицей, был неуверенным, а не радостным. И кобылка, разглядывающая жеребца, была не лучше. Они смотрели друг на друга, прижав уши. Соловей успокаивающе заурчал, но ему ответили визгом и топотом копыт. Две лошади разошлись по краям загона и хмуро смотрели друг на друга.
Не лучшее начало. Вася смотрела на них, сжимая кулак, прислоняясь к ограде загона. Часть ее мечтала получить жеребенка с кровью Соловья, свой табун лошадей, свое поместье.
А потом ее разумная часть терпеливо сообщала, что это невозможно.
— Пей, Василий Петрович, — сказал Касьян, прислонившись к перилам рядом с ней. Он вручил ей фляжку густого темного пива, что купил по пути. Она сделала глоток и опустила, выдохнув. — Ты не ответил, — сказал Касьян, забрав флягу. — Откуда Челубей тебя знает?