— Кто хочет этого для меня? — спросила Вася. — Касьян? Как он заберет себе Москву?
Она подумала о Челубее и его умелых всадниках. Она кое — что с ужасом поняла.
— Татары? — прошептала она.
Руки призрака сжались сильнее.
— Беги! — сказала она. — Беги! — ее рот раскрылся адской ямой.
Вася невольно сжалась в ужасе, тяжело дыша, подавляя крик.
— Вася, — раздался голос за ней. Голос, означающий свободу, магию и страх, что не был связан с душным миром башни.
Призрак пропал, и Вася развернулась.
Волосы Морозко были частью ночи, его мантия — тьмой без света. Было что — то старое и жуткое в его глазах.
— Времени больше нет, — сказал он. — Ты должна выбраться.
— Я слышала, — она встала прямо. — Зачем ты пришел? Я звала, просила… Я была голой перед всей Москвой! Тогда ты не явился! Почему помогаешь сейчас?
— Я не мог попасть к тебе сегодня до этого мига, — сказал он. Голос демона холода был мягким и ровным, но взгляд скользнул по ее щекам в слезах и окровавленной руке. — Он собрал всю силу и закрыл мне путь. Он хорошо продумал этот день. Я не мог добраться до тебя сегодня, пока твоя кровь не коснулась сапфира. Он может прятаться от меня, я не знал, что он вернулся. Иначе я бы не позволил…
— Кто?
— Чародей, — сказал Морозко. — Тот, кого ты зовешь Касьяном. Он долго был в странных местах, что я не видел.
— Чародей? Касьян Лютович?
— Раньше люди звали его Кощеем, — сказал Морозко. — И он никогда не умирает.
Вася смотрела на него.
«Но это сказка. Как и демон холода».
— Он не может умереть? — выдавила она.
— Он наколдовал, — сказал Морозко. — Он… спрятал свою жизнь все тела, чтобы я — чтобы смерть никогда не подошла к нему. Он не может умереть, и он очень сильный. Он не давал мне видеть его, он отгонял меня сегодня. Вася, я бы не…
Она хотела завернуться в его плащ и пропасть. Она хотела прижаться к нему и плакать. Она держалась на месте.
— Что? — прошептала она.
— Я не дал бы тебе пережить этот день одной, — сказал он.
Она читала его глаза во тьме, и он отпрянул, помешав ей. На миг его лицо было как у человека, там был ответ, в его глазах, просто она не понимала.
«Скажи», — но он не стал. Он склонил голову, словно слушал.
— Уходи, Вася. Уезжай. Я помогу тебе сбежать.
Она могла забрать Соловья. Уехать. С ним. Во тьму и свет луны, и это скрывалось в его глазах. Но…
— Но мои брат и сестра. Я не могу их бросить.
— Ты не… — начал он.
Тяжелые шаги в коридоре заставили Васю обернуться. Дверь в тот миг открылась.
Ольга выглядела утомленнее, чем утром: бледная, ковыляющая от веса ребенка в ней. Варвара хмуро смотрела из — за ее плеча.