Десять шагов. Двадцать. Выше и выше.
Как долго идти вверх? Она уже должна была добраться.
Сверху раздался шорох шагов. Вася застыла. Фигура мужчины дернулась к ней, слепо хватая, ноги плохо гнулись, как у куклы.
Мужчина приблизился, и Вася узнала его.
— Отец, — не подумав, вскрикнула Вася. — Отец, это ты? — это был и ее отец, и нет, его лицо, но пустые глаза, бесформенное тело от удара, что убил его.
Петр подошел ближе. Он повернул к ней сияющий глаз.
— Отец, прости меня… — Вася протянула руку.
И отец пропал, осталась только тьма, полная пульса огня. Она не слышала больше бой внизу. Она замерла, сердце грохотало в ушах. Как долго идти? Вася пошла снова. Ее дыхание вырывалось из груди, ноги пылали.
Стук на лестнице сверху. Другой. Шаги. Ее ноги спотыкались, дыхание сипело. Из тьмы выше появился ее брат Алеша с серыми, как у их отца, глазами. Но у его не было горла, не было челюсти. Это было словно оторвано, и она подумала, что видно следы зубов на обрывках кожи. Упырь напал на него, или что хуже, и он умер…
Призрак пытался говорить, она видела, как кровавый рот шевелится. Но был лишь лепет и кусочки плоти. А глаза, холодные и серые, печально смотрели на нее.
Вася, рыдая, пробежала мимо этого создания дальше.
Она увидела небольшую группу на лестнице выше, трое мужчин стояли над сжавшейся кучей, их лица горели красным.
Вася поняла, что куча — это Ирина, ее сестра. Лицо Ирины было в синяках, ее юбки — окровавленной грудой. Она бросилась на мужчин с рычанием, но они пропали. Осталась только ее мертвая сестра. А потом исчезла и она, осталась лишь тьма.
Вася сглотнула всхлип и побежала, спотыкаясь. Теперь перед ней была огромная куча головой вниз. Вася подбежала, это лежал на боку Соловей, стрела вонзилась по перья в темный мудрый глаз.
Это было правдой? Нет? И тем, и другим? Когда это закончится? Сколько еще идти? Вася неслась, забыв о смелости. Были лишь ступеньки, ужас и ее колотящееся сердце. Она думала лишь о побеге, но лестница все вилась, и она бежала, глядя на все, чего боялась.
Появилась другая фигура, старая и сгорбленная, в вуали. Она подняла налитые кровью глаза на Васю, и та узнала свои глаза.
Вася застыла. Едва дышал. Это было лицо ее самого жуткого сна: она, заточенная за стенами, пока не свыклась с ними, и ее душа увяла. Она была заперта в башне, как эта Василиса из кошмара, и она не выйдет, пока не состарится, пока не сойдет с ума…
Вася подавила эту мысль.
— Нет, — хищно сказала она, чуть не плюнув в лицо иллюзии. — Я выбрала смерть в зимнем лесу, а не твое лицо. Я выберу это снова. Ты — ничто, лишь тень, что должна запугать меня.