Но одно было ясно: в дальнем конце была большая печь. Вася пошл к ней, как слепая, сбросила варежки, поднесла ладони к жару и поежилась, ощутив тепло холодными пальцами. У печи стояла белая кобылица, лизала соль. Кобылица понюхала Васю, приветствуя. Вася, улыбнувшись, прижалась щекой к носу лошади.
Василиса Петровна не была красавицей, как говорили люди.
«Слишком высокая, — говорили женщины, когда она подросла. — Слишком. И фигура у нее похожа на мальчика».
«Рот как у лягушки, — добавляла едко ее мачеха. — Кому нужна жена с таким подбородком? А глаза…».
Мачеха не могла подобрать слова для глаз Васи — зеленых и глубоких, широко посаженных, как и для ее длинной черной косы, что на солнце сверкала красным.
— Может, не красавица, — говорила няня Васи, очень любившая ее. — Но моя девочка привлекает взгляды. Как ее бабушка, — старушка всегда крестилась, говоря это, ведь бабушка Васи умерла несчастной.
Жеребец Васи прошел в дом за ней, осмотрелся с важным видом. Часы в холодном лесу не утомили его. Он прошел к девушке у печи. Белая кобылица, его мать, тихо фыркнула ему.
Вася улыбнулась, почесала коня. На нем не было седла или уздечки.
— Это было храбро, — прошептала она. — Я не была уверена, что мы это найдем.
Конь тряхнул самодовольно гривой.
Вася была благодарна коню за силу. Она вытащила нож и начала вытаскивать лед из его копыт.
Порыв ветра ударил по двери.
Вася вздрогнула, конь фыркнул. Дверь была закрыта, буря была за ней, но тени деревьев раскачивались на полу.
Хозяин дома встал лицом к двери на миг, а потом повернулся. Снежинки блестели в его волосах. Вокруг него была беззвучная сила, с которой снаружи падал снег.
Жеребец прижал уши.
— Ты точно хочешь рассказать мне, Вася, — сказал мужчина, — зачем рисковала жизнью в третий раз, убегая зимой глубоко в лес, — он пересек пол, легкий, как дым, пока не встал в свете печи. Она увидела его лицо.
Вася сглотнула. Хозяин дома напоминал человека, но глаза выдавали его. Когда он вошел в тот лес, девы звали его на другом языке.
«Если начнешь его бояться, то не перестанешь», — подумала Вася, выпрямила спину, но ответа не было. Горе и усталость отогнали слова, и она могла лишь стоять, сглатывая, как нарушитель в доме, которого и не было.
Демон холода сухо добавил:
— Ну? Цветов не хватило? Искала в этот раз жар — птицу? Коня с золотой гривой?
— Почему, думаешь, я здесь? — выдавила Вася, пытаясь говорить. Она попрощалась ночью с братом и сестрой. Могила отца была в замерзшей земле, и всхлипы сестры преследовали ее в лесу. — Я не могу оставаться дома. Люди шепчут, что я ведьма. Они сожгли бы меня, если могли. Отец… — ее голос дрогнул. — Теперь их не остановит.