— Печально, — ответил демон холода без сочувствия. — Я видел истории печальнее, но только ты пришла к моему порогу из — за этого, — он склонился ближе. Огонь озарял его бледное лицо. — Хочешь остаться со мной? Да? Быть снежной девой этого неменяющегося леса?
Вопрос был отчасти колкостью, отчасти приглашением, он был полон нежной насмешки.
Вася покраснела и отпрянула.
— Никогда! — ее руки согревались, но губы казались неуклюжими. — Что мне делать в этом доме в еловой роще? Я уйду. Потому и покинула дом, чтобы уехать далеко. Соловей унесет меня хоть на край земли. Я посмотрю на дворцы и города, на реки летом, и я увижу солнце в море, — она сняла плащ, путаясь из — за рвения. Огонь вспыхивал красным на ее черных волосах.
Его глаза потемнели при виде этого, но Вася не заметила. Она теперь уже могла говорить свободно.
— Ты показал мне, что в этом мире есть не только церковь, дом и леса отца. Я хочу на все посмотреть, — она смотрела яркими глазами мимо него. — Я хочу все увидеть. В Лесной Земле для меня ничего нет.
Демон холода опешил. Он отвернулся и опустился на стул, похожий на неровный пень дуба, у огня, а потом спросил:
— Тогда что ты здесь делаешь? — он посмотрел на тени под потолком, на кровать, схожую с сугробом, на печь, на картины на стенах и резной стол. — Я не вижу тут дворцов и городов, и уж точно не вижу тут море и солнце.
Теперь замолчала она. Ее лицо стало румяным.
— Ты предлагал мне приданое… — начала она.
Свертки все еще лежали грудой в углу: ткани и камни были свалены, как богатства змея. Его взгляд проследил за ее взглядом, он холодно улыбнулся.
— Ты отказалась и убежала, насколько я помню.
— Потому что я не хочу замуж, — заявила Вася. Слова звучали странно, когда она произнесла их. Женщины выходили замуж. Или становились монахинями. Или умирали. Так жили женщины. Кем была она? — Я не хочу молить о хлебе в церквях. Я пришла спросить… можно мне немного того золота с собой, когда я уеду?
Испуганная тишина. Морозко склонился, уперся локтями в колени и потрясенно сказал:
— Ты пришла туда, куда никто не ходит без моего позволения, чтобы попросить немного золота для путешествий?
«Нет, — хотелось ей сказать. — Не так. Не совсем так. Я боялась, покидая дом, и я хотела к тебе. Ты знаешь больше меня, ты был добр ко мне», — но она не смогла это произнести.
— Что ж, — Морозко сел прямее. — Это все твое, — он кивнул на груду сокровищ. — Можешь идти к краю земли в наряде принцессы и с золотом в гриве Соловья.
Она не ответила, и он добавил с натянутой вежливостью:
— Хочешь еще и карету? Или Соловью тащить это за тобой, как бусы на нити?