— Ее? Кого? Как она выглядела? — закричал десяток голосов.
— Белая как кость, — прошептала Даринка. — Рот впавший, глаза — темные ямы, что могли проглотить мир. Она смотрела на меня, у нее не было губ. Я хотела закричать, но не могла.
Один из слушавших запищал, другие сжимали руки.
— Довольно, — рявкнула Ольга, отвернувшись от окна. Слово прервало истерику, женщины тревожно притихли. Ольга добавила. — Ты пугаешь моих детей.
Это было не совсем так. Старшая, Марья, сидела с горящими глазами. А вот Даниил держался за сестру и дрожал.
— А потом она пропала, — закончила Даринка, но ей не удалось изобразить спокойствие. — Я помолилась и уснула.
Она поднесла кубок вина к губам. Дети смотрели.
— Хорошая сказка, — сказала Ольга натянуто. — Но она закончилась. Перейдем к другим сказкам.
Она прошла к печи и села. Свет огня играл на ее косах. Снаружи быстро падал снег. Ольга не посмотрела в окно, но ее плечи напряглись, когда слуги закрыли ставни.
Больше поленьев добавили в огонь, комната согрелась, заполнилась сиянием.
— Расскажешь сказку, матушка? — закричала дочь Ольги Марья. — Расскажешь о магии?
В комнате зазвучало приглушенное согласие. Евдокия хмурилась. Ольга улыбнулась. Она была княгиней Серпухова, но росла далеко от Москвы, в глуши. Она рассказывала странные истории с севера. Аристократки, живущие между часовнями, пекарнями и башнями, были рады новизне.
Княгиня осмотрела собравшихся. Она горевала одна у окна, но теперь ее лицо изменилось. Фрейлины отложили иголки и устроились удобнее на подушках.
Снаружи шипение ветра смешивалось с тишиной бури, что сама была шумом. Внизу кричали, загоняя скот в сараи, укрывая от холода. Нищие на заснеженных улицах ползли к церквям, молились, чтобы прожить до утра. Мужчины на стенах кремля жались у жаровен, натягивали глубже шапки. Но в башне княгини было тепло, тут ждали в тишине.
— Тогда слушайте, — сказала Ольга. — В некотором царстве жили дровосек с женой в деревушке в большом лесу. Мужа звали Мишей, а его жену — Аленой, они были очень печальны. Они молились, целовали иконы, но Бог не даровал им детей. Времена были сложными, а у них не было детей, чтобы помогли им горькой зимой.
Ольга прижала ладонь к животу. Ее третий ребенок — безымянный незнакомец — пинался в животе.
— Одним утром после снегопада муж и жена пошли в лес за хворостом. Они собирали его в вязанки, отодвигали снег, и Алена решила слепить из снега девочку.
— Она была красивой, как я? — перебила Марья.
Евдокия фыркнула.
— Она была из снега, глупая. Холодная, неподвижная и белая. Но, — она посмотрела на девочку, — она точно была милее тебя.