Вася чуть не зарыдала от облегчения. Она осторожно кормила огонь, добавляла ветки почти бесполезными руками. Огонь стал увереннее, и через пару минут он разгорелся, и она топила снег в котелке. Она выпила и Соловей тоже. Глаза коня стали яснее.
И хотя Вася поддерживала огонь, высушила вещи, как могла, пила много горячей воды, она не могла согреться. Сон приходил медленно, она в тревоге вздрагивала от каждого звука, думая, что это погоня. Но она все — таки уснула, потому что проснулась на рассвете, все еще холодная. Соловей стоял рядом с ней и нюхал воздух утра.
«Кони, — сказал он. — Много коней едет к нам. На них тяжелые люди».
У Васи болели все суставы. Она кашлянула, с болью встала на ноги. Противный пот прилип к холодной коже.
— Это не могут быть они, — сказала она, стараясь быть смелой. — Как… как бы они…
Она замолчала. За деревьями слышались голоса. Ее страх был диким. Она уже была во всех одежде, какая была с собой. Она быстро устроила сумки и седло на Соловье, и они помчались.
Долгий день в пути. Вася пила немного растаявшего снега, грызла замерзший хлеб. Но глотать было больно, желудок сдавливал страх. Соловей загнал себя еще сильнее в тот день, если это было возможно. Вася ехала как в тумане. Если бы только снег скрывал их следы.
Они остановились в темноте. Той ночью Вася не спала. Она сидела у своего крохотного костра, дрожала и не могла перестать. Кашель сотрясал легкие. В голове звучали слова Морозко:
«Хочешь умереть в лесном овраге?».
Он не будет прав. Она не позволит. С этой мыслью она погрузилась в тревожный сон.
Ночью сомкнулись тучи, пошел долгожданный снег, тающий на ее горячей коже. Она была в безопасности. Они теперь ее не отследят.
* * *
На рассвете Вася проснулась с лихорадкой.
Соловей ткнулся в нее, фыркая. Когда она попыталась встать и оседлать его, земля накренилась под ней.
— Не могу, — сказала она коню. Голова казалась тяжелой, она смотрела на дрожащие руки, как на чужие. — Не могу.
Соловей сильнее ткнулся в ее грудь, и она отшатнулась. Прижав уши, конь сказал:
«Ты должна двигаться, Вася. Нельзя тут оставаться».
Вася смотрела, голова не соображала. Зимой неподвижность убивала. Она это знала. Она знала. Почему ей было все равно? А ей было все равно. Она хотела лечь и уснуть. Но она уже была достаточно глупой, она не хотела злить Соловья.
Она не могла застегнуть седло онемевшими руками, но с трудом подняла сумки. Она пролепетала:
— Я пойду. Я слишком замерзла. Я упаду с тебя в пути.
Тучи не покидали их в тот день, небо было темным. Вася шагала как во сне. Ей показалось, что она увидела мачеху, мертвеца среди кустов, и страх встряхнул ее. Еще шаг. Другой. А потом ее тело стало жарким, и ей хотелось снять одежду, но она вспомнила, что это убьет ее.