— Прочь! Это мой дом.
Вася была рада видеть домового, видеть его плотным, не таким призрачным, как банник до этого. Она осторожно опустила хлеб на кирпичи перед печью.
— Разбитый дом, — сказала она.
Слезы выступили на глазах домового, он сел в печи с облачком пепла.
— Я пытался сказать им, — сообщил он. — Я кричал прошлой ночью: «Смерть. Смерть!». Но они слышали только ветер.
— Я пойду за ребенком Рады, — сказала Вася. — Я хочу ее вернуть. Но я не знаю, как найти ее. Следов нет, — она повернула голову, слушая, нет ли шагов снаружи. — Хозяин, — сказала она домовому. — Няня говорила мне, что если семья покидает дом, домовой идет с ними, если его правильно попросят. Девочка не может попросить, и я прошу за нее. Вы знаете, куда ее забрали? Поможете найти ее?
Домовой молчал, посасывая тонкие пальцы.
«Надежды мало», — подумала Вася.
— Возьми уголек, — сказал домой, голос стал мягче. — Возьми и иди на свет. Если вернешь мою Катю, мой вид будет в долгу.
Вася выдохнула, удивляясь успеху.
— Я постараюсь, — она пошарила в печи рукой в варежке и вытащила кусок холодного черного дерева. — Света нет, — она с сомнением осмотрела его.
Домовой ничего не сказал, он пропал в печи. Свинья снова запищала, Вася слышала слабо голоса из другого конца деревни, хруст шагов по снегу. Она бросилась к двери, спотыкаясь о кривые доски. Снаружи был вечер, полный скрывающих теней.
На другой стороне горел погребальный костер: маяк в угасающем свете. С дымом поднимался вой, люди горевали по умершим.
— Бог вас сохранит, — шепнула Вася, выбежала за дверь в лес, где ждал Соловей.
Уголек домового все еще был серым. Вася забралась за Соловья и смотрела на него.
— Мы попробуем разные направления и проверим, — сказала она.
Темнело. Конь недовольно прижимал уши, но пошел вдоль деревни.
Вася смотрела на холодный уголек в руке. Это…?
— Погоди, Соловей.
Конь застыл. Уголек в руке Васи был светло красным. Она была уверена.
— Туда, — шепнула она.
Шаг. Другой. Стоп. Уголек пылал ярче и жарче. Вася была рада толстой варежке.
— Прямо, — сказала Вася.
Они шли все быстрее, почти бежали, Вася была уверена в направлении. Ночь была ясной, луна — почти полной, но было холодно. Вася не думала об этом. Она дула на руки, куталась в кафтан и шла решительно на свет.
Она спросила:
— Ты сможешь нести меня и троих детей?
Соловей тряхнул гривой.
«Если они небольшие, — ответил он. — Но, даже если я смогу, что будешь делать ты? Бандиты поймут, куда мы ушли. Как помешать им последовать за тобой?».
— Не знаю, — призналась Вася. — Сначала найдем их.
Уголек горел все ярче во тьме. Он стал обжигать ее варежку, и Вася думала зачерпнуть снега, чтобы спасти руку, но Соловей застыл.