Она кивнула. Их ноги хрустели по снегу, они бок о бок шли по монастырю. Вася набралась сил.
— Я еще никогда не была так рада, как когда узнала тебя, брат, — тихо сказала она по пути. — Прочти, что не смогла показать это раньше.
— Я тоже был рад тебя видеть, лягушонок, — ответил он.
Она замерла, словно пораженная. Вдруг она бросилась к нему, и он сжал рыдающую сестру.
— Саша, — сказала она. — Саша, я так скучала.
— Тише, — он неловко гладил ее спину. — Тише.
Через миг она взяла себя в руки.
— Не похоже на смелого брата Василия, да? — сказала она, вытирая нос. Они пошли снова. — Почему ты не вернулся?
— Не важно, — ответил Саша. — Что ты делала в пути? Где взяла коня? Ты убежала из дома? От мужа? Правду, сестра.
Они пришли к его келье, неуютной в свете луны, маленькой хижине среди других. Он открыл дверь и зажег свечу.
Расправив плечи, она сказала:
— Отец мертв.
Саша застыл, свеча была в его руке. Он обещал вернуться домой, став священником, но не сделал этого. Не успел.
— Ты мне не сын, — сказал Петр в гневе, уходя.
«Отец».
— Когда? — осведомился Саша, голос звучал странно даже для него. — Как?
— Медведь убил его.
Он не мог прочитать ее лицо в темноте.
— Заходи, — сказал Саша. — Расскажи все по порядку. Все.
* * *
Это не было правдой, конечно. Не могло быть. Вася любила брата, скучала по нему, но не знала этого широкоплечего монаха с тонзурой и черной бородой. И она рассказала часть истории.
Она рассказала, как светловолосый священник запугал народ Лесной земли. Какой холодной была зима, как был пожар. Рассказала, посмеиваясь, как к ней приходили свататься, но уехали ни с чем, и как их отец захотел отослать ее в монастырь. Она рассказала о смерти няни (не сказав, что было потом), о медведе. Она сказала, что Соловей был из коней отца, но Саша явно не поверил. Она не рассказала, что мачеха отправила ее искать подснежники зимой, или о домике в роще, как и не поведала о демоне мороза, холодном, своенравном и порой нежном.
Она закончила и замолчала. Саша хмурился. Она отвечала таким же взглядом.
— Нет, отец не пошел бы в лес, если бы не я, — прошептала она. — Это была я, брат.
— Потому ты убежала? — спросил Саша. Его голос (любимый, почти забытый) был ровным, лицо — спокойными, и она не знала, что он думает. — Потому что убила отца?
Она вздрогнула и опустила голову.
— Да. Это. И люди… боялись, что я — ведьма. Священник сказал им бояться ведьм, и они послушали. Отец уже не защитил бы меня, и я убежала.
Саша молчал. Она не видела его лица, а потом выпалила:
— Ради Бога, скажи что — нибудь!
Он вздохнул.