Ее брат ушел раньше, чем она закончила. Вася провожала его взглядом, облизывая пальцы, не зная, как прогнать тревогу с его лица.
Она закончила копать, устроилась на бревне у костра. Подперев кулаком подбородок, она смотрела, как Саша благословляет людей и еду, пьет медовуху, непроницаемый, с другой стороны костра. Саша молчал после благословений. Даже Дмитрий стал отмечать, какой тихий брат Александр после Лавры.
«Он переживает, конечно, — подумала Вася, — потому что я одета как мальчик, билась с бандитами, а он врал великому князю. Но выбора нет, брат…».
— Герой твой брат, — сказал Касьян, прерывая ее мысли. Он сел рядом с ней и протянул свою флягу медовухи.
— Да, — резко ответила Вася. — Он такой, — было что — то почти несмешливое в голосе Касьяна. Она не приняла его фляги.
Касьян взял ее руку в варежке и прижал флягу к ней.
— Пей, — сказал он. — Я не хотел обидеть.
Вася замешкалась и выпила. Она все еще не привыкла к этому мужчине, к его загадочному взгляду и резкому смеху. Его лицо чуть побледнело за неделю пути, но это сделало его краски ярче. Она порой ловила его взгляд, подавляла румянец, хоть была и не из мягких девушек.
«Как бы он отреагировал, — порой думала она, — узнав, что я девушка? Не думай о таком. Он не узнает».
Тишина между ними затянулась, но он не уходил. И Вася спросила:
— Вы бывали в Москве раньше, Касьян Лютович?
Его губы дрогнули.
— Я прибыл в Москву в начале года, чтобы позвать великого князя на дело. А до этого? Однажды. Давно, — его голос стал сухим. — Наверное, каждый глупый юнец ищет желание сердца в городах. Я не возвращался до этой зимы.
— И чего хотело ваше сердце, Касьян Лютович? — спросила Вася.
Он насмешливо посмотрел на нее.
— Ты стал моей бабушкой? Ты еще мал, Василий Петрович. Что думаешь? Я любил женщину.
Саша повернул голову на другой стороне костра.
Дмитрий шутил и смотрел на похлебку, как кот на мышиную нору (их порции не унимали его аппетит), но он услышал и спросил:
— Да, Касьян Лютович? — заинтересованно спросил он. — Женщину из Москвы?
— Нет, — Касьян говорил теперь всем слушающим. Его голос был мягким. — Она была издалека. Она была очень красивой.
Вася прикусила губу. Касьян обычно был скрытным. Он молчал чаще, чем говорил, кроме случаев, когда он ехал рядом с Дмитрием, и они передавали флягу друг другу. Но теперь все слушали.
— Что с ней случилось? — спросил Дмитрий. — Расскажи.
— Я любил ее, — осторожно сказал Касьян. — Она любила меня. Но пропала в день, когда я хотел забрать ее в Башню Костей, чтобы она стала моей. Больше я ее не видел, — пауза. — Она теперь мертва, — он резко добавил. — И все. Дай мне похлебки, Василий Петрович, пока эти обжоры все не съели.